Привыкайте к хаосу, скоро он станет нормой — Los Angeles Times

Статті

31.07.2014 13:41

Статті

Ближний Восток в огне. Это касается не только Газы, но и Сирии, Ирака и Ливии. Россия двигает войска на границу с Украиной. В Центральной Африке — хаос, как и в Афганистане и Пакистане. Частями Мексики и Центральной Америки правят преступные группировки и наркокартели. И это только наиболее важные кризисы, которые можно выносить на первую полосу.

Обложка сборника Chaos In Europe LP (1985)

Ближний Восток в огне. Это касается не только Газы, но и Сирии, Ирака и Ливии. Россия двигает войска на границу с Украиной. В Центральной Африке — хаос, как и в Афганистане и Пакистане. Частями Мексики и Центральной Америки правят преступные группировки и наркокартели. И это только наиболее важные кризисы, которые можно выносить на первую полосу.

«Это исторически беспрецедентно», — сказал бывший советник по национальной безопасности Збигнев Бжезинский журналу Foreign Policy недавно. «На огромных территориях преобладают популистские беспорядки, гнев и потеря эффективного государственного контроля», пишет Los Angeles Times.

Точка зрения Бжезинского состоит не в том, в мире наступил беспорядок; это случалось и ранее в периоды войн и революций (вспомните Европу после Первой мировой войны, например). Он говорит о том, что хаос преобладает во многих регионах одновременно, и что власти менее способны решать такие проблемы, чем это было в прошлом.

Более того, в эпоху мгновенной связи, конфликты могут распространяться с большей скоростью. На Ближнем Востоке, демократическое восстания «арабской весны» привело к анархии в Ливии, контрреволюции в Египте и гражданской войне в Сирии. Война в Сирии сразу же стала частью более крупного, общерегионального конфликта между суннитами и шиитами, и перекинулась через границу в Ирак.

Таким образом, началась эпическая борьба сразу по двум направлениям: политическая битва за главенство над беспокойными народами арабского мира, а также религиозная война между двумя основными ветвями ислама.

Это не тот вид конфликтов, которые заканчиваются быстро. Ричард Хаас, президент Совета по международным отношениям, говорит об аналогии, которая приходит ему на ум —Тридцатилетней войне между католиками и протестантами, конфликте, разрушавшем Европу в 1618-1648 гг.

И дело не только в Ближнем Востоке. С тех пор как 25 лет назад закончилась «холодная война», внешнеполитические эксперты неоднократно предупреждали, что мир становится все более нестабильным, потому что власть дробится.

Когда-то могущественные правительства и обычные армии могли заставить слушаться себя весь мир; в XIX веке, пять английских военных кораблей вынудили султана Занзибара сдаться после всего лишь 38 минут артиллерийского огня. Теперь великие державы таким военным превосходством похвастаться не могут. Соединенные Штаты потратили более десяти лет в Ираке и Афганистане, но не смогли в полной мере навести порядок ни там, ни там.

Причина не в том, что великие державы потеряли силу; изменились их противники — упрямые власти мелких стран, повстанцы и джихадисты стали более могущественными, чем раньше. Они лучше оснащены, лучше финансируются и более искусны в партизанской войне.

В то же время, внешние силы, такие как Соединенные Штаты больше не желают встревать в длинные войны против повстанцев. Стало труднее и дороже удержать лидерство в разрываемом беспорядками мире, поэтому мы делаем это более неохотно.

В результате мы имеем то, что Рэндалл Швеллер, ученый, из штата Огайо, назвал «веком энтропии» — мира без явного лидера, который бы мог навести порядок.

У республиканцев есть два слова, чтобы объяснить, как мы докатились до такого: Барак Обама

У республиканцев есть два слова, чтобы объяснить, как мы докатились до такого положения дел: Барак Обама. Но большие изменения в мире не совсем (или даже главным образом) его вина. Нет в этом и вины предшественника Обамы, обвиняемого демократами Джорджа Буша-младшего, который начал войну в Ираке.

Это не означает, что любой из этих внешнеполитических стратегий была безупречной. Буш наивно верил в способность Америки расширить царство демократии. Обама начал свое президентство с наивной надеждой, что протянутая к Ирану, России и другим противникам рука будет встречена с пониманием. И, когда началась «арабская весна», он недооценил проблемы, которые принесет это потрясение, пытаясь продвигать демократию по дешевке, поддерживая восстания в Ливии, Сирии и других странах, но в реальности мало делая, чтобы помочь им добиться успеха.

Сейчас Обама отступил к более минималистической версии своей внешней политики. Несмотря то, что утверждает большинство его критиков, он не отошел от международной политики; вместо этого он сосредоточился на ее самых больших приоритетах: борьбе с терроризмом, Иране, Китае и России. Но внешнеполитическая доктрина ограничивает Обаму.

Это раздражает «интернационалистов», которые рассматривают Соединенные Штаты как незаменимую страну, которая обязаны решать мировые проблемы. Как выразился Бжезинский «Мы все более утрачиваем волю и чувство направления».

Это обескураживает. Но если Обама ищет большой цели для своих последних лет пребывания в должности, вот то, что он должен принять (и вряд ли может избежать): формулирование всеобъемлющей глобальной стратегии США в условиях все более хаотического мира, и убеждение американцев, что это имеет смысл. Как? Это вопрос для другой колонки.