«Скорые» на льду и нехватка «буржуек». Как зима убивает солдат на передовой

Статті

06.02.2015 15:41

Статті

Среди основных проблем зимы в зоне АТО — «скорые», которые из-за гололеда не могут доставлять раненных с передовой, камуфляжная форма «дубок». не пригодная к маскировке на снегу и необученность солдат вести бой в холодное время года. Так как же изменится ведение боевых действий в связи с наступлением холодов, а также в чём сейчас остро нуждаются украинские солдаты и добровольцы?

Среди основных проблем зимы в зоне АТО — «скорые», которые из-за гололеда не могут доставлять раненных с передовой, камуфляжная форма «дубок», не пригодная к маскировке на снегу и необученность солдат вести бой в холодное время года. Так как же изменится ведение боевых действий в связи с наступлением холодов, а также в чём сейчас остро нуждаются украинские солдаты и добровольцы?

Импровизированный камуфляж: белые простыни и белая краска. Финская артиллерия во время Зимней войны 1939-1940 годов (фото из открытых источников)

Бывший глава Генштаба, генерал-полковник Анатолий Лопата рассказал FaceNews, как изменяются боевые действия, когда начинается зима. Некоторую часть своей армейской службы Лопата провёл в условиях крайнего севера. Служил на Чукотке, в Приморском крае, в условии морозов в -45 - -50, потому со спецификой жизни армии в зимний период генерал-полковник знаком не понаслышке. 

Генерал-полковник Анатолий Лопата в молодости (фото из архива Лопаты)

FaceNews: Появился снежный покров, а камуфляж у бойцов — летний, цвета леса-поля. Это ведь проблема?

Анатолий Лопата: Это вполне справедливо на сегодняшний день. Но они, как правило, действуют в условиях наличия разрушенных зданий, так что проблема не критична, но над ней тоже люди работают. У нас есть маскировочная одежда для личного состава, серо-белая есть. Она находилась всегда в резерве. 

FN: По вашему мнению, в резерве в Украине обычно хранились такие количества зимней маскировочной одежды, что их будет достаточно для всех, кто в зоне АТО?

АЛ: Есть у нас. Для разведчиков, для тех, кто на переднем крае, всё это есть. Его может быть недостаточно для обеспечения широкомасштабных боевых действий, но над этим люди уже работают.

Образец зимнего маскировочного обмундирования (фото pinterest.com)

FN: Если вы служили в северных условиях, то наверняка знаете, есть ли необходимость в каких-то особых подготовке, манёврах при такой погоде.

АЛ: Людей надо учить воевать в этих условиях. Многие люди не понимают и ещё не обучены этим действиям. На сегодня созданы в тылу специальные подразделения, которые занимаются подготовкой или доподготовкой людей к ведению боевых действий в этих условиях. 

FN: Чему должны в таких ситуациях обучать?

АЛ: Надо научить людей, прежде всего, беречь своё здоровье. Люди могут не знать, как это делается, не знать, как оказывать помощь людям при обморожениях в подобных условиях, не знает, как обслужить технику, если она не заводится в морозное время. Готовить их нужно в соответствующих группах. Механики-водители готовятся отдельно, отдельно — ремонтники, мотострелковые командиры, разведчики готовятся по группам. Соответствующие инструкторы пытаются на практике показать, как себя вести в соответствующих условиях. Это обычная,работа воинов. Куда мы денемся. Мы поставлены в такие условия, когда надо работать, лапами шевелить, и тогда всё получится. 

FN: Меняется ли тактика и стратегия ведения боя в зимний период? От того, например, что дороги становятся скользкими, что снег везде, холодно?

АЛ: Это, как правило, относится на второстепенные задачи, потому что техника и вооружение работают в этих условиях нормально. Важно, чтобы было нормальное топливо. Всё остальное зависит только от людей. Важно сберечь людей, а люди знают, как действовать в таких условиях. Когда мы говорим о топливе, то прежде всего имеем в виду дизельное топливо для машин. Это главная задача. Потому что если топливо не подготовлено к работе в зимних условиях, то есть, если это не зимний вариант, то его надо специально готовить. Это можно сделать там же, в полевых условиях. 

FN: Сейчас чуть ниже нуля. В какой-то момент ударит мороз минус двадцать. Смазочные материалы украинской военной техники и вооружения приспособлены к таким температурам?

АЛ: Моя служба прошла в условиях крайнего севера. Там морозы были -45 - -50. И техника работала в этих условиях без проблем, если её обеспечивали соответствующими горюче-смазочными материалами. То есть, в принципе, это та же самая военная техника, её нужно только по-особому смазать. Техника — не проблема. Проблема в людях, специалистах, которые владеют этой техникой, и в обеспечении. 

FN: Что нужно сделать, чтобы обеспечить оперативный вывоз раненных с передовой в условиях, когда дороги обледенели?

АЛ: Это всё давно придумано не нами. Важно, чтобы люди понимали, что надо давно уже было себя готовить к «внезапной», «вдруг навалившейся» зиме. Военная техника рассчитана так, что нет зимней и летней резины. Там универсальная резина, которая предназначена для зимних условий.

«Чиновники разделяют волонтёров на удобных и неудобных»

Другого мнения о пригодности медицинских автомобилей, находящихся в АТО, для зимних условиях исполнительный директор «Волонтёрской сотни» Наталья Воронкова. 

Исполнительный директор "Волонтёрской сотни" Наталья Воронкова (фото FaceNews)

FaceNews: Выпал снег, в том числе и в зоне АТО. Чего, в связи с этим, стало не хватать бойцам?

Наталья Воронкова: Начнём с того, что обострилась ситуация с эвакуацией бойцов, раненных, которые находятся на передовой. Буквально пару дней назад, когда был гололёд, «скорые» просто не могли ездить.

У нас, как обычно, ничего не готово. У нас в течение полугода идёт война — у нас полгода не утверждён стандарт аптечки, полгода нет стандарта тактической медицины, нет программ, написанных по реабилитации. Сейчас вроде бы как бы написали, но это только госслужбы анонсировали, я ещё их не видела. У нас все, как обычно: не готовы.

Сейчас нужно задействовать железнодорожный транспорт обязательно. Где его возможно задействовать. А это должен был бы кто-то проанализировать, и, наверное, волонтёры уже подустали тянуть это всё на себе, а государственные чиновники не хотят сотрудничать с волонтёрами, я по-прежнему это вижу. Точнее, они их разделяют на удобных и на неудобных. Те, которые говорят правду, те, которые ездят на передовую — это не очень удобные волонтёры, поэтому если Министерство обороны ещё сотрудничает, то другие ведомства, такие, как Минсоцполитики, не очень готовы сотрудничать. Я уже устала от этих совещаний в Администрации президента, где каждый раз даются поручения, какую-то проблему с волонтёрами посидеть, обработать, а никто этого в реальности не делает. Они сидят себе и из кабинетов пишут документацию.

Вот на данный момент очень актуально написание военной доктрины. Мне смешно то, что я прочла, то, что написали, потому что это очень далеко от реальности. Там не прописан ни один из стандартов, которые должны были быть прописаны. Как это так: в течение полугода идёт война — и нет стандартов эвакуации? Сейчас, на данный момент, по-прежнему не прописана эвакуация с переднего края. От получения бойцом ранения и до хотя бы асфальтированной дороги. А на данный момент даже асфальтированная дорога является проблемой, потому что она просто в ближайшие дни обледенеет.

По тёплым вещам, конечно же, не на сто процентов, но более-менее налажено. Все эти люди, которые пошли от волонтёров работать в Минобороны — надеюсь, они принесут какой-то результат. Для меня проблема, на данный момент, с медициной наиболее актуальна. Кроме этого, регулярно идут запросы по буржуйкам, по генераторам — это то, что ребятам сейчас нужно, чтобы согреться, разогреть себе пищу.

Быт солдат сейчас (фото со страницы в Facebook волонтёра Ольги Протасовой от 18 ноября)

Этим ещё повезло, у них есть буржуйка, а вот рядом с Волновахой, как говорит Воронкова, даже такой роскоши пока нет (фото со страницы в Facebook волонтёра Ольги Протасовой)

«Единой базы и конкретных цифр, кого и чем обеспечивать, до сих пор нет»

FN: К середине тёплого сезона волонтёрам наконец удалось обеспечить большинство бойцов хорошим камуфляжем, который подходит для тех территорий. Сейчас выпал снег, и всё стало бело-серым. Что будет со старым камуфляжем, будет ли новый, и откуда он поступает?

НВ: Нужен, конечно же, новый. Сейчас наши волонтёры все объединились в Ассоциацию народных волонтёров, и там есть комитет по тыловому обеспечению, то есть, по обеспечению одеждой, в том числе и спальниками. Вот они сейчас работают над этим. То, что я видела крайний раз на передовой, а это было полторы недели назад — это были бушлаты тёмно-зелёного цвета, а никак не серо-белого. «Кикиморы» и сетки маскировочные волонтёрами уже плетутся под цвет погоды, которая существует на данный момент. 

FN: Какие это объёмы закупок? На бойца, или в общем на фронт — сколько должно быть закуплено буржуек, генераторов и маскировки?

НВ: Очень индивидуально. Потому что очень зависит от того, как раскручена бригада, и насколько много помощи ей поступило. Если это бригада более популярная, то у неё всё хорошо с буржуйками. Сейчас вот нам позвонили из-под Волновахи — у них вообще ни одной буржуйки нету, они попросили хоть пару штук им завезти. Нет конкретных цифр, потому что нет единой базы по обеспечению. Её нужно всю сводить и думать, как это будет, и смотреть уже на результат. 

«Из-за перемирия люди очень расслабились, и денег на операции раненным скоро не будет»

FN: Государство что-то выделяет на все нужды, которые появились у фронта в связи с зимой?

НВ: У них есть какой-то свой план по обеспечению буржуйками. Но по результату, если нам мальчишки звонят, значит, не всюду оно доходит. То есть, мы делаем выводы из практики. Есть ещё такая элементарная проблема сейчас, которая не касается зимы, а касается времени выздоровления мальчишек. Они получили ранение, на них надели аппарат внешней фиксации, железяки такие, и отпустили в отпуск. Они походили с этим аппаратом, и после отпуска они возвращаются в госпиталь на плановые операции. Им снимают этот аппарат и ставят пластины, которые будут скреплять кости дальше. Так вот стоимость одной пластины на каждого парня может составлять от 6 до 20 тысяч гривен. А кто им это всё будет оплачивать? Оплачиваем мы, волонтёры, из тех денег, которые поступают на мою карточку. Но сейчас перемирие, и люди не просто расслабились, а очень сильно расслабились. И я просто вижу, как деньги заканчиваются. А запросы от мальчишек — нет. У меня со вчерашнего дня на руках четыре или пять счетов на 30-40 тысяч гривен каждый. И ещё если эти счета у меня есть чем покрыть, то... В Киевском военном госпитале недели две назад была проведена операция ребятам, и на использованные офтальмологические материалы мы покрыли счёт в сто тысяч. То есть, суммы сумасшедшие, а денег нет, они заканчиваются. Я из-за этого больше всего переживаю. От больницы с переднего края приходит запрос, чтобы мы купили им отсос, а с другой стороны просят оплатить мальчику операцию — я понимаю, что и то, и другое нужно, и у меня отчаяние какое-то. Я не знаю, что делать, я не знаю, как помочь всем. 

«Больше всего людей теряем на этапе эвакуации»

FN: А как же государственная помощь раненным участникам боевых действий?

НВ: Сегодня (25 ноября. — Прим. автора) было всеукраинское совещание по Министерству здравоохранения, но, как по мне, это был скорее отчёт о достижениях. Какие мы молодцы, как всё делается. Результатов только нет вот этого всего «делается». Люди там ещё высказались в поддержку Василия Лазоришинца… Я ничего не имею против данной кандидатуры на пост министра, но, наверное, людей собирали не для этого. Я практик, и, как по мне, когда люди собираются, нужно экономить время друг друга, и это должно было быть обсуждение конкретных проблем и решений.

Пока же больницы переднего края, которые принимают раненных, по-прежнему не обеспечены в полной мере медикаментами, они не обеспечены в полной мере оборудованием. Я сужу это по тому, что мы по их запросам постоянно это всё возим. Аппаратами внешней фиксации, эвакуационным транспортом. Теми же «скорыми». А даже если есть скорая, то на моих глазах в Артёмовске мальчика не довезли, потому что «скорая» не была оборудована сиренами. Его просто не хватило времени довезти. В приёмном покое не смогли его реанимировать. К тому же, проблема с оборудованием. Был бы тот же дефибриллятор — было бы всё по-другому. А большее количество людей мы теряем как раз на этапе эвакуации. Это и есть самый проблемный момент. Среди тех, кто «доезжает» — маленький процент потери. Медицинская помощь в полном объёме оказывается и тем, что «доезжают» в военные госпитали. Там работают военные хирурги, нейрохирурги и так далее.

Не хватает специалистов на передовой в больнице. В районе Дебальцево по-прежнему проблема с эндокринологом. Потому что там есть очень много инсулинозависимых людей с диабетом, и им нужно было бы корректировать дозировки. Мало того, что инсулина самого нет, так ещё и тот, который поступает — его некому назначать, нужен человек, который будет корректировать. Ну и врачей разных специальностей тоже сильная нехватка. В волонтёрских скорых, к сожалению, работают энтузиасты, парамедики или вообще люди, которые прошли курсы неотложной медицинской помощи, а в реальности они не являются медиками. То есть, медиков на передовой не хватает.