«Мажоры нам не дают ни копейки, в Минобороны крадут со складов» — волонтёр

Статті

23.04.2015 17:18

260405, «Facenews»

Статті

Военные действия в Украине длятся более полугода, но процесс обеспечения армии всем необходимым на государственном уровне так и не был налажен. И потому сотни волонтёров продолжают свою нелёгкую, но такую уважаемую деятельность. Один из них, Вячеслав Підмога из организации «Київська тилова підмога», посетил редакцию FaceNews и рассказал, кто сегодня поддерживает армию и как справиться с воровством в Министерстве обороны.

FaceNews: Как давно вы занимаетесь волонтёрством?

Вячеслав Підмога: Уже полгода, как минимум.

FN: Что сейчас везёте на фронт, и в чём самая большая необходимость?

ВП: Всегда есть необходимость в хороших берцах. К сожалению, украинские производители делают такие берцы, которые в тех условиях выдерживают недели две. Бойцы бегают по полям, по горкам, сидят в засадах. Качество берцев, производимых у нас, очень сильно отличается от натовских, поэтому мы лучше берём хоть бы даже и списанные натовские берцы в хорошем состоянии, которые проживут действительно долго.

Боец Павел: Славик нам очень много помогает. Он взял конкретно наше отделение и они нас обеспечивают именно тем, чем нужно. Также он помогает и Нацгвардии, и другим батальонам, обеспечивает те же самые блокпосты, где стоит милиция. Луганские милиционеры, которые не предали, остались и воюют. Он даже им помогает. Кто нуждается — он ездил просто и спрашивал, у кого какие есть проблемы. У нас запросы сейчас немного выросли.

Ссылка на интервью

«Инструмента, чтобы контролировать Минобороны, ещё не придумано»

FN: Сейчас зима. Обеспечены ли бойцы всем, что нужно, чтобы не замёрзнуть?

ВП: Ох, у нас такая парадоксальная страна... Среди волонтёров формируется комитет, который будет заниматься надзором за всеми этими операциями в Минобороне. Но самого инструмента, как это делать, никто не придумал. Поэтому мы все прекрасно понимаем, что всё, что попало на склады, на том или ином этапе может провалиться в какую-то неведомую прорву, и бойцы в конечном итоге ничего не получат. Одним словом, с обеспечением есть сдвиги, частично благодаря волонтёрам, частично государство что-то делает... вот, к примеру, государство дало форму (показывает на китель сидящего рядом бойца «Айдара» — FaceNews). Но вот такую форму имеет десятая часть бойцов. Даже в те части, куда распределялась такая форма — почему-то только пятая доля бойцов имеет такую форму. Если в общей численности брать, то это десятая часть.

FN: А вы пробовали как-то разбираться, куда она девается? Почему так?

ВП: Мы продумывали схему, как это проверить — это невозможно. Потому что сейчас вот приходит, например, форма канадская, 27 тысяч комплектов. Мы рвали на себе одежду, что мы пойдём, всё проконтролируем. Хорошо, мы проконтролировали, что оно пришло в Одессу. Дальше оно пойдёт на склад Минобороны. Никто не знает, куда будет распределяться эта форма. Сейчас нет чёткого плана, куда она будет распределяться. Говорят, что мобилизованные, которых в последующем будет тысяч сто людей — они будут её одевать. Но, опять же, они могут положить это на склад, оно может быть своровано либо на этапе продвижения в штаб, либо с основного склада минобороновского. То есть, не поймёшь, куда оно провалится на определённом этапе распределения. Сейчас никто не знает, куда эти 27 тысяч комплектов должны быть распределены. Если бы мы знали чётко, что в такую-то бригаду, в такую-то роту, в такой-то батальон оно идёт, 300 комплектов — можно было бы что-то проследить.

«Как волонтёр, я прекрасно понимаю, каким образом можно зарабатывать на помощи»

FN: Но ведь волонтёры собирают для конкретной бригады и везут для неё. А почему Минобороны так не делает?

ВП: Там настолько прогнившая вся система... Многие пытаются сейчас с этим бороться, кто пришёл к власти сейчас, но я так понимаю, что саботаж там на каждом шагу просто. Поменять эту систему так просто невозможно. Потому что даже если кого-то уволишь, то они свободно восстанавливаются в судебном порядке. Конечно, это была бы идеальная схема. Вот наша организация, «Київська тилова підмога», например. Я сам предприниматель, и я прекрасно понимаю, что для того, чтобы тебе доверяли, надо показать полностью всю деятельность свою, до копеек. Вот мы собираем с людей — и у нас можно зайти на фейсбук и проследить движение каждой копейки. Собрали тогда-то столько-то. На видео записываем, как мы вскрываем ящики. Выписки из Приват-24 выкладываем — до копейки, чтобы каждый видел, куда оно идёт. Даже у многих волонтёров не видно, к сожалению, сколько собрано, почём купили. Вот эта закрытость деятельности — ты можешь половину себе положить в карман...

Такие чеки «Київська тилова підмога» выкладывает на своей странице в качестве отчётности (чтобы увеличить, нажмите на изображение)

Я прекрасно знаю, как это всё происходит, как волонтёр. Мы собираем среди моих друзей, предпринимателей. То есть, это не глобальные какие-то суммы. Естественно, я не могу не быть открытым перед ними максимально. А когда собирается в масштабах всей Украины, и эта финансовая деятельность закрыта — могут быть непонятки. И внутри Минобороны, то, что там размещают для батальонов номера карточек заместители по тыловому обеспечению — куда эти деньги идут? Никакой нет отчётности. Никто не выкладывает финансовую деятельность на сайт. Выписки какие-нибудь банковские. У нас такая культура в стране: закрывать максимально эту финансовую деятельность. Почему это делается? Чтобы потом, если что, не придолбались, как говорится. Оттуда можно половину, из этих денег, забрать — и всё.

Открытость как панацея

FN: То есть, секрет своевременных поставок — максимальная открытость? Если форма поступила — нужно выкладывать на каком-то сайте, где она сейчас, куда пошла?

ВП: Да!

FN: А это не будет нарушением военной тайны? Ведь понятно будет, сколько где кого...

ВП: Да какой военной тайны, о чём вы говорите! Ну, например, в 92-ю бригаду поставили 500 комплектов одежды из Канады — где военная тайна? Кого мы раскрыли? Если сепары ездят по позициям, их лазутчики, и они знают местоположение всех и танковых бригад, и зенитчиков. Всех, кого надо. По номерам телефона на ура определяют местоположение, потому что «Киевстар» и МТС принадлежат россиянам — так как может открытая информация о том, сколько комплектов формы поступило в эту бригаду, раскрыть какую-то тайну военную? Мне это непонятно.

Я за то, чтобы была такая открытая схема, но этого никто не позволит, потому что это схема, которая не даст воровать в таких масштабах, в которых сейчас воруется.

FN: Ну, по крайней мере, мы уже знаем, что нужно сделать, чтобы не воровали...

ВП: Да никто этого не сделает никогда. Даже во многих организациях волонтёрских: вы заходите на сайт и не можете найти, сколько было собрано, каждый день, с выписками, с доказательствами, и куда потрачено, с чеками, с фотографиями — если вы всех этих отчётов не видите даже на сайтах волонтёров, это значит, что половину из того, что вы заплатили, может уйти налево, и никто даже об этом знать не будет, понятия не будет иметь.

«Если бы не волонтёры, Нацгвардии бы не было»

FN: Отличается ли отношение к волонтёрам у солдат армии и у нацгвардейцев? Вы же к обеим категориям ездите?

ВП: Никак не отличается. Наша организация помогает в основном тем, кто в районе города Счастье. Я знаю, где кто стоит, если я еду в горячие точки — к Весёлой горе, там, или к Станице Луганской мы едем, то ребята с ТЭС могут мне выделить сопровождение какое-то. Бойцам на ТЭС мы не один раз привозили что-то. Сейчас поступили новые задачи, и под них требуется определённое техническое оснащение. Мы адаптируемся под это и сейчас будем везти.

Может, я и громко скажу, но если бы не волонтёры, то не было бы той Нацгвардии, которая сейчас есть. Потому что изначально Нацгвардию укомплектовала «Армия-СОС». Первый батальон, который формировался из майдановских ребят. Экспериментальный такой. Чисто 350 человек «Армия-СОС» сразу обеспечила бронежилетами, рациями и касками. Поэтому, как бы, то, что многие ребята остались в том виде, в котором они остались — это благодаря волонтёрам. Тот же батальон «Донбасс», который стал Нацгвардией — он тоже был укомплектован за счёт волонтёров. Им заехало дикое число касок, бронежилетов. Поэтому какое у них может быть отношение? Конечно же, хорошее.

Вот уже когда шили вот эту форму бойцам — это была первая такая помощь от государства им. Когда им сшили чёрно-синюю форму, которая, опять же, по расцветке не очень. Вот форма, которая не видна на фоне зелёнки (показывает на китель бойца, сидящего рядом). А когда чёрно-синяя форма — это как-то немножко...

Боец Павел: Для охранников она хорошо подходит. Для охранников в супермаркетах (смеются). А для боевых задач... Яркая зелень или поле, и на этом фоне ты смотришься просто чёрным пятном. Ползёт такое вот... То есть, она непригодна просто.

ВП: То есть, для выхода в город оно, может, и пойдёт. Но стоять на позициях, в горячей точке — это делать себя целью для снайпера просто, вот и всё.

«Если бы не война — зарабатывал бы деньги, но так как такая ситуация...»

FN: Ещё летом благотворители и волонтёры били тревогу: все деньги, которые приходили им на карточки, должны были бы быть обложены налогом к концу года. Был принят закон, который должен был бы волонтёров АТО от этого налога освободить. Это работает?

ВП: У меня нет тех сумм невероятных, которые приходят, может, неким волонтёрам. У нас это среди друзей распространено, у которых есть деньги. Они дают нам в руки деньги, и мы лично с ними едем и покупаем необходимое. Что касается денег, то это такой ящик Пандоры, поэтому я стараюсь их в руки вообще не брать. Я стараюсь вместе с людьми, которые хотят помочь, поехать... У меня нет даже машины своей, я человек небогатый. Поэтому я стараюсь вместе с этими людьми, которые деньги дают, и ехать. Так и максимально открыто получается.

FN: Всё это, очевидно, занимает много времени. А когда же вы зарабатываете на жизнь?

ВП: У меня есть свой бизнес, который меня пока обеспечивает. Я занимаюсь торговлей по строительной тематике. У меня есть всё, чтобы обеспечить себе жизнь. Я человек небогатый, но мне хватает. Это такое всё, знаете, святое, это деньги, которые идут на бойцов, и я из этих денег ничего не беру, считаю, что нельзя. И у нас на сайте вы можете всё проверить, кто сколько сдал и на что это пошло. Любая сумма прослеживается от поступления до отвоза бойцам этих касок, раций и всего остального. У меня, как у предпринимателя, есть нанятые люди. У меня есть мой зам. Он всегда контролирует продажи. У меня есть клиент-менеджер, который обслуживает наши продажи все, звонит клиентам. Я в неделю занят два дня, чтобы заменить менеджеров на магазине. Ещё я занимаюсь раскруткой своего сайта сам, я не плачу за это денег, и это позволяет мне эффективно вести наш с женой бизнес. Мне остального времени хватает, чтобы заниматься волонтёрством. Конечно, если бы сейчас не было войны, то я бы занялся дополнительными видами заработка. Но так как сейчас есть проблема большая, то я помогаю вот таким образом. Я езжу на фронт, мы пытаемся сформировать потребности для бойцов. Мне это очень-очень нравится. Если бы просто вы прочувствовали весь этот процесс, от поиска необходимых вещей до доставки их бойцам... Я всегда приезжаю к ребятам, и у нас там очень интересное общение.

«Спрашивать, кто украл бронежилеты — неприлично»

Боец Павел: Мы очень тепло их встречаем, потому что Славик нам, конечно, серьёзно помогает. Он самый первый откликнулся, когда остро нуждались в тёплой одежде. Это ещё было до вот этой вот формы ноябрьской. Это те же самые берцы были, большая партия, к которой недостающее количество он добавил. Выручил нас серьёзно. Те же самые каски, которые были, когда ещё был министром обороны Гелетей. Это был ещё август. Гелетей приезжал на Половинкино. Он говорил, что через два дня вам всё привезут, бронежилеты. Их энное количество привезли, этих бронежилетов, получили мы, их было на складе очень много. Ну, не через два дня, он соврал — через три дня привезли (смеётся). А потом опять начались те же самые проблемы. Ни касок, ни бронежилетов, которые я видел на складе, не стало. Их было очень большое количество. А люди, которые находились там, которые очень близки были к фронту, которые ездили делали операции какие-то — одни получили, а другие — уже нет. Я смотрю — а ему уже не выдают. Его нету, говорит, не дали мне. А я видел, грубо говоря, ещё вчера лежали сумки, комплекты этих бронежилетов «Темп-3000» и каски темповские — они просто куда-то исчезли.

FN: А вы не пробовали разобраться, куда?

Павел: Вы знаете, об этом просто не принято спрашивать у своих. Неприлично.

FN: Но ведь и красть бронежилеты тоже неприлично...

Павел: Я и тогда, и сейчас не такого человек уровня, чтобы задавать такие вопросы командованию. Это пускай командир. Я — командиру, а он уже дальше идёт и спрашивает у кого-то. Но командирам задаёшь такие вопросы, а дальше они не доходят.

FN: Но вас же много, вы можете сообща задавать вопросы.

Павел: Можно сообща. Но мы не нуждаемся в этом сейчас. Я был обеспечен, наше отделение всем обеспечено благодаря Славику. Пускай задают эти вопросы, кто не смог этого себе добиться. Чего-то, этой правды. Какое-то время я занимался этими вопросами — я не нашёл ответов на них. Даже в тех же добровольческих батальонах, которые вроде всё благородное делают — даже в таких батальонах, как в «Айдаре», так и в «Донбассе» - нету там никакого благородства среди, блин, каких-то складских крыс, так сказать. Непонятно, куда оно всё уходит.

«По-нормальному, наше военное руководство надо было бы приставить к стенке»

FN: У вас были проблемы с растаможкой? Другие волонтёры жалуются, что могут министерства задерживать прибывающие из-за границы самые обычные вещи для бойцов и требовать дополнительных бумажек.

ВП: Я лично ничего не возил из-за границы. Я покупаю здесь всё по факту, когда всё привозится уже. Когда был жуткий дефицит, когда мы покупали, в частности, каски эти, и «Айдару» тоже — это был пик дефицита касок. Но уже пошло на спад немного. Я не знаю кто, но почему-то тормозили поставку дикого количества этих касок через границу. У меня было очень много знакомых поставщиков, которые везли каски, которые стали просто на границе, их никто просто не пропускал. Человек шесть, наверное, и их тормозили по непонятным причинам. Вам, мол, нужно разрешение СБУ, вам нужно то, вам нужно сё. И они просто стояли одно время, когда был пик боевых действий, на границе, и всё. А потом оно как-то рассосалось, когда боевые действия уже пошли на спад. Пожалуйста, каски везде есть. Мне звонят: давай, Славик, каски надо тебе? Я говорю: так мне нужны были каски тогда! Я не знал, вообще, где их покупать. Утро начиналось с того, что у тебя пятнадцать звонков, и у всех спрашиваешь: у тебя, случайно, нет сегодня поставки касок? Просто как сговор был какой-то. Касок нет, а они стояли на границе. Мы сотрудничаем с крупными организациями волонтёрскими, которые нам давали своих поставщиков. Так им тоже задерживали эти каски по полтора месяца. Проплаченные уже заказы. Саботаж какой-то. А у нас не было таких сумм, миллионов, которыми ворочать. Там собиралось всё такими суммами, что в неделю 30 тысяч гривен собрать — это был самый крутой сбор. По друзьям, друзья друзей собирались, мы с женой по четыре тысячи в месяц выделяли.

Честно сказать, я не понимаю наше руководство. В военное время нормальное просто этих людей надо было бы к стенке приставить. Многие говорят — бандеровцы, бандеровцы. Вот я читаю книгу сейчас, про бандеровцев. Тогда просто приходили и просто за то, что ты преподавал какие-то москальские лозунги, тебя уже расстрелять могли. Без проблем. А сейчас за дикий саботаж человек миллионы зарабатывает, потом покупает себе виллы заграницей спокойно. Мне непонятно, вообще, что происходит в государстве, куда все смотрят. У нас в стране, честно говоря, нет тех бандеровцев, которые должны были бы быть. Если бы они, дай бог, были — у нас было бы всё было по-другому.

«Когда есть деньги — занят всё время»

FN: Вот вы сказали — тридцать тысяч за неделю. А сколько нужно потратить вам лично времени за эту неделю, в часах, чтобы собрать эти деньги, что-то на них купить и отправить?

ВП: Времени много надо. Потому что нужного товара обычно нет. По хорошей цене и тот, который нужен — его обычно быстро разгребают. Дорогой товар, который особо не нужен — он есть в любом количестве везде. Поэтому приходится много искать, иногда даже целый день. Когда есть деньги — конечно, ты занят всё время. Кроме тех дней, когда я просто обязан присутствовать на своей работе. Но когда берцы мы смотрим — их в свободной продаже, как правило, нет. Их покупают на каких-то барахолках, их надо выискивать в хорошем состоянии. Кроме того, мы ещё каждую вещь, которую находим — мы её чистим, моем, натираем, чтобы она красивая была. С душой, одним словом, подходим к делу.

«Налог на жилплощадь свыше 60 метров квадратных хоть немного затронет мажоров»

FN: Вячеслав, вы всё свободное время посвящаете поддержке бойцов в АТО, а насколько вы следите за происходящим в Киеве? За политическим процессом, за новыми законами? Насколько это для вас важно? Новый бюджет, к примеру. Вас касаются какие-то из налогов, которые введены на 2015 год?

ВП: Одной из вещей, которые меня удерживают от того, чтобы стать добровольцем, являются дикие кредиты, набранные с женой, в частности, на квартиру. Это очень мешает жить, особенно в тяжёлое время, и оставить просто так жену с ребёнком со всеми этими проблемами — это, с одной стороны, героизм, а с другой... Я стараюсь ездить на фронт, чтобы поддержать бойцов. Конечно, сложно сейчас. Но, что касается новых налогов, то у нас вся страна, все доходы, в основном, находятся в тени, и правительство Яценюка прекрасно понимает, что на них невозможно наложить просто так лапу. Просто взять и всё сделать по безналу. Поэтому они придумали такие налоги. Свыше шестидесяти метров — имеется в виду, что из любого недвижимого имущества человека, из всей совокупной площади имущества одного человека, вычитаются эти шестьдесят метров, и остальное уже облагается налогом.

Я с этим налогом согласен. Изначально я сам не понял, о чём идёт речь, и подумал, что даже квартиры в 62 квадратных метра будут облагаться налогом на всю эту площадь — но нет, там будет налогом облагаться лишь 2 метра. Я сам занимался строительством долгое время, и я прекрасно знаю, что есть такая категория в нашей стране, как мажоры, у которых по пятнадцать квартир. Денег у них много, и они не знают, как этими деньгами распорядиться, нет у них предпринимательской жилки. И они в тупую покупают хаты себе в немерянном количестве, по 15, по 20, и всё это имущество никак не учитывается. Они платят за квартиру коммунальные и получают за каждый месяц доход. Таким образом, правительство решило совокупную площадь всех этих квартир сложить, отнять от них 60 квадратных метров, и остальное обложить налогом. Я лично согласен с этим налогом. Может быть, он каким-то образом, хоть частично, затронет мажоров.

«Почему вы трясёте простых людей? У них сосредоточено пятнадцать процентов капитала, который есть в стране»

Другой момент — у многих дедушек-бабушек старые хаты по 120 метров. Этого я не понимаю. То же самое и с автомобилями. Трёхлитровые — сколько бусов простых людей ездит на два с половиной и два и восемь литра дизеля, а там ведь для дизеля два с половиной — норма. Это нормальный простой бус. Это что, теперь, все эти люди считаются мажорами? При этом, на два литра есть те же самые «порше» и «лендроверы». Так она стоит, эта тачка, чёрт знает сколько — почему не смотреть по стоимости машины? Вот это мне как бы непонятно. Те же самые коммунальные мы сейчас будем в два раза больше платить. Почему вы трясёте простых людей? У них сосредоточено пятнадцать процентов капитала, который есть в стране. Все остальные 85 процентов — в руках у олигархов.

Почему бы просто не поставить им вопрос: не хотите ли вы взять на себя какой-то сектор Минобороны и обеспечить его? Вам же создают условия, чтобы вы могли здесь работать... Нет, они не берутся за этих олигархов, у которых огромные деньги. Я был в этих домах, поверьте, там золотые столбы, хрусталь. Взять малый и средний бизнес и олигарха с хорошим доходом — там бешеная прорва денег и возможностей. Настолько эти люди по-разному живут. Если простой средний или мелкий бизнесмен с трудом вытягивает кредиты на квартиру, то они имеют коттеджи в каждом районе страны, у них автопарк по десять крутых машин, у них все сыновья и тёщи имеют коттеджи с, опять же, автопарками. Почему не заняться налогообложением вот этих вот людей?

«Я вижу, кто даёт деньги на армию — это простые люди»

Меня ещё волнует проблема с курсом доллара. Как человека, который взял в кредит. Это очень плохо, особенно для тех, у кого кредит привязан к курсу доллара. Мы прекрасно понимаем, что Нацбанк сейчас включил печатный станок, и курс доллара уже не вернётся на прежнее место ни при каких обстоятельствах. Опять же, непонятно, для чего вводить страну в такое состояние. Зарплаты в гривнах остались у многих те же самые. Но цены растут, как на дрожжах, просто ежемесячно, вместе с печатаньем этих денег.

Мы, волонтёры, собираем деньги. И я вижу, кто даёт деньги на армию — это простые люди. Даже бабушки, которые на пенсию живут — они подходят и дают эти деньги. Мне так стыдно у них брать, я прямо не знаю... И я не видел нормальных мажоров, которых я знаю в своём районе, которые бы пришли и принесли что-нибудь. Не видел. Они проходят мимо меня и не разговаривают со мной. Они знают, чем я занимаюсь, но не подойдут и не расспросят, как, что, что нужно. Я знаю, что эти люди не помогают. Вообще. Те, кто имеют по пять крутых машин, и я их знаю. Они живут в своём мирке, они занимаются своими делами. К сожалению, таких много.

Вячеслав Підмога посетил класс одной из киевских общеобразовательных школ с рассказом о том, чем занимаются волонтёры (фото из личного архива )

Дети передали с волонтёром на фронт письма солдатам (фото из личного архива )

Волонтёр завернул письма солдатам в полезные вещи (фото из личного архива )

«В вооружённых силах проблемы с тёплыми вещами, в добровольческих отрядах — с вооружением»

FN: Президент недавно торжественно отправлял партию отремонтированной бронетехники обратно в АТО. Как вы наблюдаете, появляется ли там эта техника?

ВП: Вооружённые силы сейчас существенно лучше обеспечены. Но, к сожалению, с тёплыми вещами там проблемы большие. Вооружение там лучше, конечно. Но с тёплыми вещами там ужасная ситуация. А вот в добровольческих отрядах с тёплыми вещами, с обеспечением бойца намного лучше, а вот с вооружением, конечно, хуже.

Боец Александр: Нам на вооружение привезли миномёты, законсервированные с 1942-го и 1945-го годов. Вот такое вооружение. Их пока ещё сделают... Они были залиты маслом для консервации, которое за эти годы настолько застыло, что его пришлось паром разогревать и вымывать. Вообще был не готов к бою. Так же не готовы к бою и БМП-1, это вообще устаревшая техника в нынешних условиях.

Боец Павел: На эту БМП и много топлива надо, и выглядит, как танк, а толку мало. Ездящий крематорий, как называют наши БМПшники. Из автомата пробивается этот танк.

«На Киев никто особо не собирается»

FN: Пойдут ли батальоны на Киев?

ВП: На Киев однозначно никто особо не собирается. Такие волонтёры, как я, сталкиваются с различными проблемами бюрократическими всё время, и это, конечно, возмущает. Я понимаю, что в высших эшелонах власти всё во многом поменялось. Но вся система и дальше состоит из людей, которые были при старой власти. Поэтому кого там менять — это нужно ещё хорошо разобраться. Просто так прийти и порубить — смысла нет. Те, кто сейчас у руля — они имеют хорошие намерения, это видно по многим действиям. Но во всей системе ниже — от многих волонтёров доносится, что на 90% деятельность сводится к саботажу.

Есть вспышки, непонятные моменты. Например, проголосовали за новый бюджет и новые налоги, и не было понятно, что это за налоги. Те же 60 квадратных метров. Показалось всем, даже мне, что — какого фига? За то, что квартира 60 метров, нужно кучу денег вывалить? Нет, на самом деле, когда ты поправки к этим законам смотришь, то становится понятней. Народ и так сейчас вот простой даёт кучу денег на армию. Я знаю людей простых, которые столько дают...

FN: А когда война закончится, как вы думаете?

ВП: Я не думаю, что она закончится в ближайшее время. Я думаю, что ещё полгода она будет тянуться. Как минимум. Потому что даже если многие россияне и сам президент Путин передумают участвовать в этой войне, есть много людей в Луганской и Донецкой областях, которые перешли черту. Эти люди уже просто так не сдадут оружие. Не потому что им воевать не надоело. Эти люди наделали много плохих вещей, они прекрасно понимают, что за это им что-то отрубят или приставят их к стенке.

Интервью с «айдаровцами» Павлом и Александром читайте в статье «В принудительной мобилизации смысла нет». Бойцы АТО рассказали, чем занимаются на фронте попавшие туда по приказу.