Рабство 21-го века. Активисты рассказали о том, как на самом деле живут бездомные

Статті

04.02.2015 10:40

Статті

Неделю назад журналистка FaceNews стала свидетелем того, как умер бездомный. Врачи «скорой» объясняли прохожим, что в больнице с ним никто лежать не захочет, милиции его девать некуда, а в приют он не пойдёт, потому что там пить нельзя. Сколько же в Киеве приютов? И сколько на эти койки приходится бездомных? Являются ли живущие на улице тунеядцами, или им действительно нужно помочь? На эти вопросы FaceNews ответили участники инициативы «Спільнота Святого Егідія», которые помогают бездомным в Украине уже более 20 лет.

Неделю назад журналистка FaceNews стала свидетелем того, как умер бездомный. Врачи «скорой» объясняли прохожим, что в больнице с ним никто лежать не захочет, милиции его девать некуда, а в приют он не пойдёт, потому что там пить нельзя. Сколько же в Киеве приютов? И сколько на эти койки приходится бездомных? Являются ли живущие на улице тунеядцами, или им действительно нужно помочь? На эти вопросы FaceNews ответили участники инициативы «Спільнота Святого Егідія», которые помогают бездомным в Украине уже более 20 лет.

FaceNews: Когда появилась ваша организация и чем она занимается?

Юрий Лифансе: Община Святого Эгидия — международное движение помощи нуждающимся. Оно родилось в 1968 году в Риме и сегодня насчитывает более 150 тысяч членов на пяти континентах в более чем 50 странах мира. Огромная часть общины существует в Европе, Африке и Латинской Америке. Одновременно она есть и в Гонконге, Индонезии, это самая большая неправительственная организация на Кубе. В Украине мы с 1991 года. Община появилась в Киеве, в нашем с Тимуром классе. С тех пор мы начали помогать бедным людям. Сегодня это Ивано-Франковск, Львов и Киев. 

Община — это христианская общественная организация. В ней состоят люди, которые решили посвятить часть своей жизни хорошим делам. Каждый из нас имеет работу. Я — преподаватель, Тимур — предприниматель. Каждый из нас имеет семью. Но определённое свободное от работы время мы занимаемся бездомными людьми, помогаем старикам, у нас есть программа помощи детям. Одновременно мы стараемся сформировать культуру солидарности, культуру уважения в этом обществе. 

Тимур Будлианский и Юрий Лифансе - активисты «Спільноти Святого Егідія»

«Это люди, которые ничем не отличаются от нас — они такие же злые или добрые, хитрые или не хитрые, и так далее»

FN: Как люди оказываются на улице, и как они там живут?

ЮЛ: Бездомные — это одна из самых незащищённых категорий людей в нашем городе. То есть, это люди, которые ничем не отличаются от нас — они такие же злые или добрые, хитрые или не хитрые и так далее — но одновременно они находятся в состоянии крайней нужды. Человек, который не имеет дома — он без этого не может создать семью, он без этого не имеет поддержки, он без этого не имеет возможности найти нормальную работу. К сожалению, улица очень сильно затягивает. Трудно вырваться из этого положения.

Первая необходимость — голод. Нужно накормить людей, нужно одеть людей. Одежда — это очень сложный фактор. Если у нас есть шкаф, где мы летом прячем зимние вещи, и потом — наоборот, то для бездомного это совершенно по-другому. Он надевает вещь, и, не имея возможности её постирать, носит до тех пор, пока не снашивается, и выбрасывает. Поэтому раз в две недели ему приходится обновлять гардероб. Во всём Киеве есть всего пять душевых кабин, в которых бездомный может бесплатно помыться. Все остальные — за деньги. 

Огромная проблема также — здоровье. Для живущих на улице даже простой грипп иногда становится смертельной болезнью. 

Наша работа заключается в том, что мы выходим с нашими друзьями несколько раз в неделю, идём в магазин, покупаем еду, готовим еду, выносим на улицы и раздаём. Один день формируется из школьников, другой — из студентов, третий — из людей постарше. Одно из самых старых мест встречи с бездомными людьми — это Майдан. Мы на нём с 1998 года. Потому вместе с ними пережили помаранчевый Майдан, вместе с ними смотрели футбол на Евро-2012, пережили «Революцію гідності» и продолжаем встречаться. 

Раздаём еду, и для нас бутерброд, который мы приносим — это повод познакомиться с человеком. Мы стараемся узнать его историю, узнать его имя, понять, как помочь. Очень много людей находятся на грани бездомности. Если этим людям в этот момент встречается кто-то, кто поможет им вернуться домой, поможет восстановить документы — он не станет бездомным надолго.

Бездомные обедают в палатке для обогрева

FN: Почему некоторые люди живут на улице? 

ЮЛ: Историй очень много. Однажды мы пытались их систематизировать, и оказалось, что это практически невозможно. Очень много людей попадает на улицы из-за семейных драм. Например, старики, которых выгоняют из дому. Есть старики, которым разрешают дома только ночевать. Они должны уходить рано утром и возвращаться поздно вечером домой, чтобы не мешать своим так называемым детям. Есть мужчины, которые приехали в Киев на заработки и, по доброй украинской традиции, им не выплатили последнюю зарплату, и поэтому им не за что вернуться домой. Очень часто это неквалифицированная рабочая сила, как на стройках, например. На зиму стройка закрывается, зарплата не выплачивается, либо выплачивается, но бурно отмечается с друзьями, либо что-то случается, и они остаются на месяц-два на улице, пока не найдут следующую работу. 

Также семейные драмы, разводы. Например, у нас был один друг, полковник Игорь. Он уехал на заработки в Крым и так там и остался, контакт потерялся. В девяностые он был бизнесменом, потом рэкет отобрал у него бизнес. В какой-то момент он развёлся, оставил всё семье. Сам некоторое время снимал квартиры, потом заболел, не имел возможности арендовать жилье, и оказался на улице. 

Количество бедных сегодня увеличивается

Сегодня мы видим увеличение количества бедных людей. Это, в основном, связано с потерей работы. Также, в стационарные пункты раздачи еды начали приходить беженцы. То есть, к сожалению, у людей заканчиваются ресурсы, которые у них были, какие-то деньги, потому что они вынуждены снимать квартиры, как любой человек, который приезжает в Киев, за те же самые деньги, точно так же. И поэтому вынуждены и просить помощь.

Тимур Будлианский: Историй, на самом деле, много. Среди тех, с кем общался я, есть люди, которые живут дома, но они не имеют достаточно средств и приходят к нам за бутербродами, за едой и за тёплыми вещами. Есть те, кто действительно живёт на улице долгое время. Наиболее несчастные — это инвалиды. Бездомные, ещё и на коляске, сами не могут себя обслуживать. О них иногда заботятся их друзья, тоже бездомные. В основном, это самые несчастные. 

Как попадают на улицу — разные истории. Часто бывает из-за алкоголизма. Ссоры с родственниками. Часто это обман. У людей обманным путём забирают квартиры некие злые люди. Каким-то образом заставляют подписывать документы, чтобы откуда-то выселить. Много разных историй. И люди тоже совершенно разные. Очень часто это — бывшая интеллигенция, работники различных институтов, преподаватели со знанием нескольких иностранных языков. То есть, такие же люди, как мы, только оказавшиеся в сложных условиях. 

FN: Они работают, когда живут на улице, ищут работу? Особенно те, у кого есть квалификации?

ТБ: Если это пенсионеры, то нет. Одна наша знакомая 40 лет преподавала в Киевском инженерно-строительном институте. К нам уже несколько лет ходит. Очень интеллигентная женщина. Она живёт дома, но очень бедно. У неё, очевидно, нет родственников, которые бы помогали. Есть достаточно молодые люди, которые приехали из других городов, где более сложная, чем в Киеве, ситуация. Приезжают, находят здесь какую-то компанию, спиваются и тоже попадают на улицу. Они, в принципе, трудоспособные, но в том состоянии, в котором они есть, их никто не возьмёт никуда. У них перегар, в общем, это не тот работник, о котором кто-то мечтает. Их можно вытягивать из этих ситуаций, и некоторые возвращаются в нормальную жизнь, но это достаточно сложно сделать.

«Это нам тут, в Киеве, ещё незаметна эта безработица, а есть регионы, где ни у кого денег нет, и делать нечего»

FN: Те, кто приезжают из других городов — они не возвращаются обратно? Там ведь у них есть по крайней мере дом...

ТБ: Они возвращаются, но есть такие депрессивные регионы, что они оттуда через две недели опять сюда приезжают. Мы некоторым билеты покупаем, провожаем их напутствием, добрым словом: вот тебе билет, едь. А потом опять его видим. Спрашиваем: почему ты приехал? Отвечает: мне там вообще делать нечего, депрессия полная, я тут хотя бы по улицам буду ходить, говорит. А там, говорит, вообще даже и делать нечего. И никому он там не нужен, и так далее. Такие бывают и молодыми, и разными. В общем, человек сто за несколько лет мы так отправляли обратно. Билеты им покупали. А они потом опять обратно сюда возвращаются. Просто депрессивные регионы. Это нам тут, в Киеве, ещё незаметна эта безработица, а есть регионы, где вообще. И ни у кого денег нет, и делать нечего. 

В приют для бездомных принимают только киевлян с пропиской

FN: Существуют ли места в Киеве, где бездомные могут переждать холода?

ЮЛ: В Киеве есть один муниципальный приют.

FN: Один? На сколько мест?

ЮЛ: На 150 мест. Куда принимают киевлян. С пропиской.

Бездомные в приюте

FN: Как это? Они же бездомные?

ЮЛ: Да, но последняя прописка в паспорте должна быть киевская. Но паспорт исчезает на улице для через четыре, через неделю. Их грабят, обворовывают, или теряется. Это сложно себе представить, но попробуйте: ваша квартира — это город. Только у вас обычно есть комната, есть туалет, ванная, кухня. А у них место для хранения вещей находится в одном районе, место, где они могут поесть — в другом районе, туалет, куда их впускают, находится за километр. И они постоянно перемещаются, то есть, они не сидят на одном месте. И в этих длинных процессах — это как телефонные зарядки, которые всё время теряются. Ты всё время где-то что-то забываешь. Это очень сложная жизнь.

В общем, есть всего один приют, на 150 коек, который зимой забит. Это не государственный, это муниципальный приют.

FN: То есть, деньги на это поступают из городского бюджета?

ЮЛ: Да. Он функционирует таким образом: туда можно прийти, насколько я помню, с семи вечера и оставаться до семи или восьми утра. За три или четыре гривны. Можно помыться, оставить вещи, переночевать, и утром куда-то уйти. И это находится на Отрадном, то есть, для бездомных проблематично даже добраться до приюта. Если от тебя исходит не очень хороший запах, то в транспорт ты не сядешь, тебя оттуда выгонят, и ты рискуешь приехать туда, а окажется, что мест уже нет. 

«До палатки для обогрева бездомных нужно добираться на такси или на лыжах»

Когда совсем уж холодно, МЧС открывает пункты обогрева — палатки, в которых ты можешь находиться четыре часа, а потом должен уходить. Это МЧСовская логика спасения жизни. Притом, эта логика касается скорее машин. Почему минус десять, минус пятнадцать, а не ноль? При нуле точно так же можно замёрзнуть! Потому что при минус десяти техника плохо работает. Поэтому протокол МЧС говорит о таких температурах. Наверное, это и есть роль МЧС. Должны быть другие структуры, которые бы занимались этой проблемой.

FN: Я никогда в жизни не видела никаких палаток для обогрева бездомных. Где они вообще находятся? Сколько их на наш город?

ЮЛ: О, это хитрая тема. Одна из них стояла за ВДНХ. То есть, у бездомного была возможность доехать туда на такси, достать из багажника лыжи и пройтись ещё пару километров, чтобы достигнуть этого конечного пункта... То есть, они прячутся. Притом, они маскировочного цвета, поэтому в парках их трудно заметить. Поэтому бездомные в основном скрываются, прячутся в подъездах, в подвалах, многие — в больницах. На самом деле, во многом, больницы превращаются в приюты. Честно говоря, содержание приюта стоит дешевле, чем содержание больницы, поэтому, возможно, городу стоило бы открыть ещё несколько опорных пунктов, где бы бездомный мог помыться и переночевать. 

Палатка для обогрева бездомных

«С середины 1990-х вместе со своим ребёнком раздаю еду бездомным, и ещё ни разу не заболели»

FN: Я когда-то общалась с ребятами, которые с вами ходят кормить бездомных, и они все объясняли, что уже несколько лет этим занимаются, и ничем не заразились ни разу. В больницах тоже не боятся заразиться, или принимают таких людей неохотно?

ЮЛ: Как вы доехали на работу? Метро, маршруткой пользуетесь? Вот там заразиться у вас шансов на порядок больше. Заразиться от бездомного точно так же легко, как и от коллеги, который пришёл с гриппом на работу. То есть, когда вы встретились с бездомными — точно так же, как я учу своего ребёнка, что после улицы надо мыть руки — здесь этого тоже достаточно. То есть, проблема заразности бездомных абсолютно выдуманная. Я дружу с бездомными с середины 1990-х годов. Ещё ни разу не заразился вшами, чесоткой, которые являются типичными для них болезнями. Которые дома мы легко вылечиваем, а на улице это сложно вылечить. Прихожу вместе со своим ребёнком раздавать еду. Точно так же и Тимур. И ещё ни разу не заболели. 

История с больницами — это длинная история. В 1990-х приезжали «скорые» и говорили: это бомж, мы его не заберём. Мы с ними ругались, и они всё-таки забирали. Потом, когда они догадались, что мы с ними будем ругаться — они начали садить их в «скорую», но высаживать за углом. Сейчас ситуация сильно изменилась. «Скорая» всегда забирает бездомного человека, если есть какие-то показания, привозит в больницу, но вот в больнице его могут попросить подписать документ об отказе от лечения. Точно так же, как вам, если вы попадёте в больницу, предложат госпитализацию, но вы можете подписать отказ от госпитализации и поехать домой — их просят подписать этот отказ. В лучшем случае, дают переночевать до утра, а потом выгоняют. 

В больницах мы встречаем абсолютно нормальный персонал. Люди, которые хотят лечить, которые относятся к ним нормально. Но представьте себе, что кто-то из нас попал в больницу. С самой простой операцией. С аппендицитом, или ещё с чем-то таким. Это требует  ресурсов, это требует родственников, которые будут тебя кормить, приносить тёплую одежду и так далее. Если ты одинокий человек и попал в больницу без денег — это всё гораздо сложнее. Даже если персонал хочет тебя лечить, всё равно нужно покупать лекарства, потому что сегодня такая ситуация: в больницах недостаточно лекарств, чтобы лечить людей. 

Если ты одинокий, то ты сам не выживешь, без друзей. Поэтому нужно приходить, посещать. Подружиться с врачом, подружиться с медсестрой — и тогда всё идёт успешней. Потом, у больницы есть свои протоколы. Больше трёх недель они держать не могут, и поэтому вывозят. 

«Структуры, где бы человек мог находиться временно, сэкономили бы государству деньги»

Несколько лет назад один врач собрал бездомных, которые были у него в больнице, вывез их за Киев и оставил. Двое из них замёрзли насмерть. Его судили. Не помню точно, чем закончился процесс, по-моему, ему дали один год, в общем, он уже вышел из тюрьмы. Причём судили за преступную халатность. Я не помню точно этой истории. 

И здесь стоит огромный вопрос социальной структуры. То есть, человек, который попадает с воспалением лёгких зимой в больницу — в него вкладываются усилия государства, усилия его друзей и так далее. Затрачивается огромное количество энергии, чтобы вылечить воспаление лёгких. Но его выписывают на улицу. И поэтому через неделю мы снова вызываем «скорую», чтобы снова его положить. Какие-то структуры, где бы человек мог находиться временно, сэкономили бы деньги даже для государства, и помогли бы этим людям вырваться из порочного круга.

Медик оказывает помощь бездомному

«Бездомные — не тунеядцы, а сильные люди, которые рискнули, приехали — но не получилось»

FN: Кроме идеи о заразности бездомных, какие ещё представления о них являются стереотипами?

ЮЛ: Есть множество стереотипов про бездомных. Один из них — это то, что они — тунеядцы. Но тунеядец на улице не может выжить. Мужчинам особенно милостыню никто не даёт. Мы видим, что среди бездомных, наоборот, люди, которые приехали на заработки в Киев. То есть, это, наоборот, сильные люди, которые рискнули, приехали — но не получилось. У многих из нас не получилось. Кому есть куда возвращаться — слава богу, кому некуда возвращаться — остаются на улице. Даже бездомные, которых никто не хочет брать на постоянную работу — они всё время трудятся. Они находят киоск, вокруг которого убирать, они собирают бутылки, макулатуру. Просто так выжить, на милостыню, на улице невозможно. Потому что милостыню не дают, особенно если видят, что ты трудоспособного возраста. В принципе, может, и не надо, не знаю. 

Один из очень страшных предрассудков — о мафии нищих. Которая якобы кого-то захватывает и прочее. Мы дружим с бездомными людьми на Крещатике — в самом денежном месте Киева — с 1998-го. Признаков мафии нищих мы не заметили. Поэтому, в моём разумении, это абсолютный миф. Может, где-то она и существует, но точно не там, где мы раздаём еду. Сами бездомные могут стать жертвами мафии и преступности, но это по-другому. Ведь, согласно предрассудку, это они являются действующими лицами, тогда как на самом деле они являются жертвами. Когда открываются случаи рабства в Украине — они и есть эти самые рабы. Людей заманивают куда-то типа на работу, забирают документы и заставляют работать бесплатно. Такое рабство существует и в Киеве — когда человека заставляют работать за то, чтобы он мог где-то переночевать. И тяжело работать. Один из наших друзей потерял пальцы на ноге от обморожения, когда убирал снег в одном из элитных кварталов недалеко отсюда. Как по-мне, это рабство двадцать первого века. 

«Он ночевал в подъезде. Его неизвестные люди, когда он спал, чем-то облили и подожгли»

FN: Я знаю, что один из ваших знакомых бездомных сейчас находится в больнице. Можете рассказать, что с ним случилось, и как у него сейчас дела?

ТБ: Есть Николай Николаевич Чепученко. Он ночевал в подъезде. Его неизвестные люди, когда он спал, чем-то облили и подожгли. Не хочу наговаривать, но, возможно, это соседи, которым не нравится, что он у них там жил. Может быть, какие-то злоумышленники, не знаю, пока милиция этим занимается. Он получил ожоги третьей и четвёртой степени. Чтобы вы понимали, у него фактически нет кожи на ногах. Хуже — это только обугливание тканей. Ему будут пересаживать кожу с других участков тела — со спины или с головы, как он там согласится. 

Сейчас на одной ноге некроз мышечных тканей, то есть, сейчас консилиум решает, ампутировать ли ему ногу до колена и выше, или оставить. То есть, они пока не знают, как лечить. Мы сделали кампанию в «Фейсбуке», чтобы собирать средства на лечение, потому что все эти препараты достаточно дорогие, для меня даже неожиданно дорогие, и в день около тысячи гривен в среднем получается на препараты и на материалы. Ксенокожа, которая нужна для покрытия места ожога до пересадки — она очень дорогая. Вчера ему прооперировали вторую ногу. Посмотрим, надеюсь, что как-то удастся обойтись без ампутации. 

Пока с Николаем я не мог лично пообщаться и узнать подробности, потому что он в реанимации. Туда не пускают, там стерильный режим. Я только один раз зашёл, чтобы его сфотографировать, когда те, кто в «Фейсбуке» помогал, попросили его фотографию. Мы не знаем точно, кто он, только знаем, что он бывший военный. Разведчик. Сейчас ему 62 или 63 года, то есть, он в отставке, пенсионер. На вид человек интеллигентный, нормальной внешности.

Николай Николаевич Чепученко

«Невозможно у себя в подъезде облить человека кипятком, чтобы он не ночевал. Но можно облить «бомжа», потому что «бомж» — это не человек»

FN: Милиция как относится к этому случаю?

ТБ: Милиция как-то расследует. Пока нам не удалось связаться с теми, кто этим занимается, поэтому я пока не знаю, на какой стадии это находится. Его забрали по «скорой», они, в любом случае, сообщают в милицию о таких происшествиях, и этот случай зарегистрирован. На следующее утро после того, как это случилось, завотделением говорил, что в восемь утра приходили милиционеры — а всё это случилось около двух часов ночи. Они приходили опросить Николая в реанимации, но их не пустили, потому как он был на обезбаливающих и не очень хорошо соображал. Этим должна заниматься милиция Днепровского района. Мы несколько раз пытались узнать, кто из оперативников или следователей этим занимается, но пока что нам не удалось. Будем пытаться ещё. Потому что это можно квалифицировать как покушение на убийство, как серьёзное преступление, которое повлекло за собой, как уже стало понятно, серьёзные последствия. Это не просто хулиганство. Даже если никого не найдут, как минимум, я считаю, нужно провести среди соседей какую-то разъяснительную работу, чтобы они понимали, что они вообще наделали. Человек калекой остался. 

FN: Часто бывают такие случаи — насилия над бездомными людьми?

ЮЛ: К сожалению, достаточно регулярно. Были случаи, когда молодёжные банды использовали их в качестве груши. Нужно понимать, что убивает именно равнодушие людей. У нас был друг, который сидел и просил милостыню в переходе. Шёл прохожий, ударил ногой и пошёл дальше, не обращая внимания. У друга вытек глаз. Он остался без глаза. Когда ты не видишь в человеке, который стоит перед тобой, человека — ты можешь его облить бензином и поджечь, можешь избить, можешь толкнуть. И, к сожалению, такое случается достаточно часто. 

Мы не хотим говорить, что общество как-то особенно жестоко относится к этим людям. Это вопрос того, что общество старается обезличить ту проблему, которой само боится. Мы боимся оказаться на улице, поэтому стараемся не замечать. Употребление слова «бомж» — один из признаков такого обезличивания. Невозможно у себя в подъезде облить человека кипятком, чтобы он не ночевал. Но можно облить «бомжа»,  потому что «бомж» — это не человек. Мы не относимся к ним, как к людям, и это равнодушие становится агрессивным и убивает. 

Зло и добро — это не абстрактные стабильные понятия. Это вещи, которые каждый из нас делает. Если мы делаем зло, то зло увеличивается. Если делаем добро — добро увеличивается. К сожалению, зло более заразно, чем добро, поэтому нужно сильно постараться, чтобы заразить людей добром, и оно увеличилось в нашем городе. 

Террористический акт против человечности

Я думаю, для того, чтобы наш город стал лучше, нужно не защищаться от бедного человека, а защищать бедного человека. Потому что так будет больше шансов выжить у каждого из нас. И то, что произошло с Николаем Николаевичем, когда спящего человека чем-то облили и подожгли, и мы реально не знаем, кто это сделал, и трудно высказывать какие-то версии — это был террористический акт. Прежде всего — против человечности. Человечности нашего города. 

И то, что десятки людей откликнулись на помощь незнакомому человеку... Мы о нём узнали из сводок МЧС. Не было фотографии, в тот момент не было даже имени, но сразу же люди откликнулись, и на первую операцию мы насобирали денег в течение одной ночи. И это даёт шанс на выздоровление города и на выздоровление общества, которое не всегда относится к бедным людям так, как должно было бы относиться. 

Активисты собирают письма Николаю Николаевичу, чтобы показать ему, сколько человек поддерживают его морально (кликните, чтобы прочесть)

Мы уверены, что спасти Николая — это не только спасти его жизнь, но и спасти душу нашего города. Тем, кто поджигает живьём людей, должен быть дан адекватный ответ. Адекватный ответ — это солидарность киевлян с одним из нас.

Официально бездомных в Украине практически нет

FN: Занимается ли какая-либо служба учётом бездомных в Украине? Систематизацией проблем?

ЮЛ: Первая проблема здесь — это проблема терминов. Есть закон о поддержке бездомных, ресоциализации и чём-то там ещё (очевидно, речь идёт о законе «Про основы социальной защиты бездомных лиц и беспризорных детей». — FaceNews). И в нём бездомный человек — это тот, который не имеет никакого имущества. Таких людей в Украине практически нет. Потому что у кого-то есть заваленная хата, у кого-то — три квадратных метра в приватизированной квартире, которая превратилась в притон, и человек не может туда вернуться. То есть, под категорию бездомности попадает очень мало людей. 

Для нас же бездомные люди — это те, у которых в данный момент нет крова над головой. То есть, это все, кто обращается к нам за помощью. Поэтому вести статистику достаточно сложно. Кто-то говорит о десятках тысяч бездомных только в Киеве. Я не уверен насчёт десятков тысяч, но это может приближаться к десяти тысячам человек. Есть центры временного учёта бездомных. Как раз там становятся на учёт люди, которые подпадают под этот закон. В Киеве это, по-моему, полтысячи человек. Поэтому основную нагрузку на себя принимают неправительственные организации, которые работают во Львове, в Черновцах, несколько сильных организаций в Киеве, кроме нас. Они занимаются учётом и поддержкой бездомных людей.

То есть, покамест такого органа нет. В какой-то момент в Киеве был создан департамент по помощи бездомным людям, но потом он был расформирован, сокращён до какого-то подотдела. 

«Они не голосуют, поэтому заботиться о них власти не видят смысла» 

FN: Получается, что у нас есть большое количество бездомных, на которых есть 150 коек, а всем остальным количеством наше государство, на которое мы платим налоги, никак не занимается?

ЮЛ: Они же не голосуют! Они не голосуют, поэтому властям нет особого смысла ими заниматься. Нельзя сказать, что они совсем брошены на улице. Есть большой интерес со стороны церкви к этим людям, есть интерес со стороны волонтёрских организаций. Сегодня проблема питания более-менее решена. Если ты можешь передвигаться, то у тебя есть шанс покушать. Но есть проблема вещей, проблема лечения, и самая основная проблема — жильё. Потому что это уже должно решаться на каком-то более высоком уровне, потому что требует больше ресурсов и больше усилий. 

Но это комплексная проблема. Сказать: мы платим налоги, поэтому не даём милостыню — неправильно. Потому что очень часто проблемы бездомности решаются на каких-то минимальных уровнях. Эти люди бывают на грани. Ты знакомишься с человеком, узнаёшь, какая у него проблема — и в этот момент нужно его поддержать, дать совет, куда пойти, к кому обратиться, что сделать, чтобы не оказаться бездомным человеком. 

Пошагово: как вы можете стать бездомным

FN: Есть ли у нас реабилитационные центры для таких людей?

ТБ: Нет.

ЮЛ: Так, смотрите. Вот вы потеряли работу. У вас закончился срок съёма квартиры. На протяжении полугода вас поддерживают ваши друзья, для того, чтобы вы, перебираясь с койки на койку, переночевали у них. Потом в какой-то момент у вас не будет денег добраться ночью на такси, поэтому вы пойдёте пешком. 

По дороге вас могут грабануть, что вполне реально и случается в большом городе. Отберут документы. Вы оказываетесь без документов и без поддержки друзей. Если вы в чужом городе, у вас уже нет мобильного, и держать связь с друзьями очень сложно. Вы зашли к друзьям в офис, так продолжается какое-то время, потом вам становится стыдно, вы думаете: зачем же мне идти ночью к нему, я переночую на вокзале. И так несколько ночей подряд. У вас закончились полностью деньги, потому что на вокзале помыться стоит где-то 15 гривен. 

Всё это время вы ищете работу, но не находите, или находите работу, которая вам не позволит снять жильё. Что, в принципе, абсолютно нормально, особенно для человека без какой-то особенной квалификации. Если я не ошибаюсь, 15% семей с двумя работающими членами находятся за чертой бедности. То есть, вы работаете-работаете, но это не позволяет вам вести нормальную жизнь, это вам не позволяет удовлетворить свои естественные, простые потребности. Поэтому вы оказываетесь на улице. 

Бездомный в палатке для обогрева

Через несколько дней от вас идёт уже не очень хороший запах, и вы уже не можете пойти в хороший офис на собеседование. И поэтому вы понижаете требования для своей работы. Вы ищете уже работу с жильём, и вы её находите, но в это время вы уже теряете ту квалификацию, которая у вас была. Таким образом, вы опускаетесь социально гораздо ниже. Что это за работы с жильём? Это, например, сторож где-то, где вы будете и ночевать. Вы всегда будете невыспавшийся и у вас не будет доступа к интернету, чтобы искать другую работу, или будет доступ, но уже не будет сил на это. Либо вы будете продавцом в ночном магазине, либо вы пойдёте на стройку, где есть бараки, чтобы ночевать. Вас там могут даже кормить. 

На зиму эта стройка закроется, или вы отметите бурно свой День рождения, и начальник поймёт, что в пункте охраны были не только вы — что, в принципе, естественная, нормальная история, у каждого из нас такое случалось, делать на работе не то, что ожидает начальник — вас выгонят. Вам некуда пойти переночевать, вам негде помыться, у вас нет документов. Если в этот момент вы ещё и заболели, то всё становится очень страшно. Вы можете умереть. 

На каждом из этих этапов нужна разная помощь, разная реабилитация. Каждый из этих этапов требует своих процессов. Важно быть рядом с этими людьми, чтобы посоветовать. Например, рассказать, как пойти в больницу, чтобы не потратить много денег. Потому что в Украине любой человек имеет право на медицинское обслуживание, вне зависимости от прописки. Но бездомные об этом не знают. Лучше всего взять его за руку и пойти туда. Потому что терапевт видит рядом с ним чистого человека и относится немного лучше. Назначает простые лекарства, не пытается его развести, как часто с нами бывает, когда нам выписывают бесполезные рецепты. 

В Риме МакДональдсы на ночь становятся ночлежками

FN: Но ведь ваша организация как-то пытается помогать бездомным, то есть, помощь возможна — почему бы не сделать её систематизированной?

Юрий Лифансе

ЮЛ: В плане реабилитации очень нужно было бы открывать в каждом районе какие-то опорные пункты, где был бы душ и камера хранения. Большие структуры не работают, потому что большие структуры приводят к напряжению в районе. Вот приют на Отрадном: туда приезжают 150 бездомных людей в одно место. Соседи, честно говоря, не очень рады. Им это не нравится. Поэтому таких пунктов должно быть много. Хотя бы душ. Чтобы перед тем, как пойти на собеседование, вы могли помыться. Если вы не помытые — вас не пускают в городской транспорт, у вас куча проблем только из-за того, что вам негде помыться. 

И, конечно же, нужны приюты, которые бы хотя бы в зимнее время функционировали. Наша община родилась в Риме, поэтому мы хорошо знаем римский опыт. Там МакДональдсы в мороз открывают помещение для ночёвки, чтобы люди могли там остановиться. Потому что МакДональдс — это как больница, это стерильное помещение, которое ты моешь одинаково, зашёл ли туда бездомный или кто-то другой — ты вымываешь одинаково. Поэтому нет никакой проблемы позволить им ночевать там. Но это уже желание самих компаний. 

Во Франции есть телефоны служб, в которые можно позвонить, если тебе негде ночевать, и они найдут тебе жильё. Приютов в Париже много. В Москве есть автобус милосердия, который всю ночь курсирует между местами, где собираются бездомные. Ты можешь просто сесть в автобус и провести там ночь. Катается по городу 5-8 человек. Там есть социальный работник, есть медсестра-фельдшер, можно выпить чаю. Уже даже эта не супер-затратная технология позволяет уменьшить количество смертей в городе во время морозов.

Помочь может каждый

Так что, есть много разных проблем, и самое главное — не быть равнодушным к людям. Например, мы сделали листовку «Тепла зима» с несколькими советами, как помочь бездомному в мороз. Каждый из нас, идя на работу, каждый день встречает одного и того же бездомного. Можно однажды спросить, как его зовут, и утром, идя на работу, выносить ему чай с бутербродом. И это ему сильно повысит шансы выжить. Можно также найти вещи для этого человека, а вещи нужны постоянно: нет стиралки, вещи портятся. Можно вызвать «скорую», когда он заболеет. Не так тяжело увидеть, что человек болен. Вызвать скорую, чтобы его вылечили. 

Я не предлагаю даже приглашать к себе в подъезд ночевать, но можно не выгнать человека, когда на улице минус двадцать. Он умрёт там. Одно из самых простых правил в мороз: если вы видите человека без движения — нужно к нему подойти. В мороз замерзают далеко не только бездомные люди. Замерзают совершенно разные люди. В основном это, конечно,выпившие, но выпившие люди в Украине — это не какая-то большая редкость. Некоторые фотографии депутатов в парламенте нашем заставляют подозревать, что они злоупотребляют... Нужно остановиться возле