Стипендии, консерваторы и европейское образование. Советник министра рассказал о ходе реформы университетов

Статті

09.02.2015 21:29

Статті

Когда украинское образование станет, как в Европе, а стипендия студентов обеспечит им возможность более-менее нормально жить, а также о консервативности университетской среды, которая препятствует реформированию отрасли, FaceNews рассказал внештатный советник министра образования и науки, руководитель образовательных программ Центра исследования общества Егор Стадный.

Когда украинское образование станет, как в Европе, а стипендия студентов обеспечит им возможность более-менее нормально жить, а также о консервативности университетской среды, которая препятствует реформированию отрасли, FaceNews рассказал внештатный советник министра образования и науки, руководитель образовательных программ Центра исследования общества Егор Стадный. 

Егор Стадный

FN: За то время, что работает новый министр Сергей Квит, новый замминистра Инна Совсун, с которой ты сотрудничаешь, а ты являешься советником, какие прогрессивные проекты были реализованы в Министерстве образования и науки?

ЕС: Многие вещи внедряются. Для многих людей это звучит подозрительно, этот несовершенный вид. Но действительно многие вещи в процессе. Относительно той ситуации, которая сложилась с востоком и с Крымом, Министерство образования провело оптимальную вступительную кампанию летом. В условиях войны и оккупации Крыма, когда нужно переводить студентов и преподавателей, переводить целые организации — и в этих условиях обеспечивать право на образование на оккупированных территориях...

Сейчас вот нужно будет обеспечить школьникам возможность сдать государственную итоговую аттестацию, которая будет объединена с внешним независимым оцениванием. То есть, чтобы они выехали, зарегистрировались, как экстерны, на подконтрольной Украине территории, там сдали, и у них был соответствующий документ о полном среднем образовании. 

То же распределение государственного заказа: впервые за все годы независимости у нас до начала вступительной кампании на сайте Министерства образования появилась информация по каждому университету, каждой специальности, каждому направлению — количество бюджетных мест по каждой из категорий. 

«Реформу блокируют проблемы с коммуникацией»

FN: Когда в Украине будет образование европейского образца и европейского уровня? Кто и что должен для этого сделать?

ЕС: Кто и что — это вопрос, я думаю, на часы разговора. Но как только мы сможем брать на себя ответственность и у нас между Министерством образования и отраслью будет налажен эффективная коммуникация... Потому что есть огромная проблема, на мой взгляд, с тем, что люди а) не понимают цели, б) не понимают, как под эту цель подстраиваются инструменты. Студенты со стипендиями усматривают экономию. Преподаватели всех обязательных дисциплин видят попытку их сократить. То есть, у нас есть вот такое вот непонимание во многих вопросах. Я думаю, что министерству и его службе связей с общественностью нужно существенно пересмотреть свою политику информирования общества и всех участников процессов о том, какие есть намерения и какова последовательность использования тех или иных инструментов, чтобы реализовать эти намерения.  

Это проблематично, потому что в управлении по связям с общественностью министерства, насколько мне известно, работает очень мало людей. Но нам нужно выходить как-то из этой ситуации. К тому же, не слышно голоса тех людей, которые долгое время приобщались к разработке самого нового закона о высшем образовании, и сейчас готовы на местах его внедрять. А такие люди есть, и есть такие университеты. Мы сейчас слышим голос критиков. А вот тех, кто видит в новом законе «О высшем образовании» именно возможности и именно инструмент для повышения качества образования в своём университете — их не слышно.

«Волонтёры помогли бы сделать украинскому образованию шаг к европейскому»

FN: Как советник министра образования и член Коллегии при Министерстве, можешь сказать — работает ли кто-то над этим налаживанием коммуникации? Это же целый процесс.

ЕС: Основная проблема в том, что на это, согласно штатному нормативу, предусмотрено очень мало ставок. 

FN: То есть, чтобы помочь украинское образование сделать европейским, сейчас нужен  активистский ресурс, чтобы заниматься связями с общественностью для министерства?

ЕС: Я думаю, что какие-то волонтёры бы помогли. Если у кого-то есть желание... Министерство образования, в конце концов, месяца два назад объявляло конкурс на разнообразные должности в разных департаментах, и, насколько мне известно, туда пришло немало новых молодых людей. Но это преимущественно отдел международного сотрудничества. Так вот, если у кого-то есть желание, есть способности, навыки в коммуникациях и если вы хотя бы минимально интересуетесь вопросами образования, то я бы рекомендовал приобщаться. Я бы призывал помочь Министерству образования с этим вопросом. 

То, что уже за счёт волонтёрской помощи реализовать не так легко — это, собственно, решительность и готовность. Если удастся, то можно организовать кампанию широкого информирования о политике министерства. Но от этого никуда не денется постановка собственной позиции «Реформы хочу, но не на своём огороде». 

FN: Так что же, не будет реформы, что ли?

ЕС: Нет, будет. Я думаю, что нужно терпение. Мы же не уникальны в этом вопросе. Поляки проводят реформу уже шесть лет. Это постепенное внедрение. Голландцы находятся в непрерывном процессе, наверное, с 1980-х годов. 

«Академическая стипендия должна предоставляться исключительно за достижения в учёбе, в этом мы вплотную встанем в один ряд с европейскими странами»

FN: Когда наши стипендии будут соответствовать прожиточному минимуму? 

ЕС: Согласно норме нового закона, академические стипендии для минимум двух третьих и максимум трёх четвертей бюджетников в университете — а, фактически, в группе — должны выдаваться по рейтингу. Минимум — прожиточный минимум, такая тавтология выходит. И есть социальные стипендии, которые отдельно подсчитываются. При такой системе у нас высока вероятность того, что академическую стипендию, которую должны получать за успехи в учёбе, будут получать люди со средним баллом «три». Потому что это рейтинговая система и потому что это должны быть как минимум две третьих в группе. Возникает диссонанс.

У меня есть своё мнение по поводу того, что мы должны вместо этого делать со стипендиями. Академическая стипендия у нас уже давным давно превратилась в вариант материальной социальной помощи на самом деле, она не выполняет функции награды за успешное обучение. Мы должны всё поставить на свои места. Это, кстати, к вопросу о том, когда мы приблизимся к Европе: в этой сфере мы просто вплотную встанем в один ряд с европейскими странами. Академическая стипендия должна предоставляться действительно и исключительно за достижения в учёбе, причём эти достижения в учёбе должны быть действительно выдающимися. Предоставление её, по моему мнению, должно проводиться как проводится выдача стипендий для обучения за границей, когда есть независимая комиссия, куда подаётся пакет документов каждого аппликанта, рассматривается, насколько кто является лучше и мощнее. По моему мнению, средний балл «пятёрка» — это базовое требование. Потом люди должны соревноваться между собой достижениями в науке, искусстве и спорте. Может, у кого-то уже есть научные публикации. А достижения в искусстве и спорте — это, конечно же, для учебных заведений соответствующего профиля. 

«Социальная стипендия должна быть адресной»

Вместе с тем, я прекрасно осознаю, что есть немалое количество студентов, для которых вот эта академическая стипендия является одним из средств для выживания. Поэтому теперь речь пойдёт о социальной стипендии. Мы её должны рассматривать исключительно в категориях доступа к высшему образованию. Если на сегодня академическую стипендию получает 640 тысяч студентов из двух миллионов, то социальную стипендию получает 39 тысяч, что меньше, чем 2%. Ракурс должен быть кардинально другим. 

Основной вес должен быть перенесён именно на социальную стипендию, которая рассматривается как средство доступа к высшему образованию, и основной принцип, которого здесь нужно придерживаться — это принцип адресности. Не всем понемногу, но мы должны принимать во внимание доход той семьи, которая содержит студента. Причём я говорю очень обтекаемо, потому что иногда не родители содержат студента, иногда он сам себя содержит, и у него тоже должен быть доход. Это базовый принцип для всех стран Евросоюза, тут я полностью отвечаю за свои слова, так как в этом разбираюсь очень хорошо.

Этот параметр, а ещё один — где проживает студент. В идеале, прожиточные минимумы должны отличаться от города к городу. У нас есть университеты даже в Глухове, а есть — в Киеве. Стоимость проживания в Глухове и в Киеве отличается. Это идеалистическая модель, потому что на данный момент у нас не разработаны ни настоящие показатели прожиточного минимума, ни показатели прожиточного минимума для разных городов. Поэтому нам нужно оперировать, во-первых, доходом семьи, а во-вторых, наличием или отсутствием собственного жилья и расстоянием этого жилья от университета. 

«Студентов нужно разбить для получения стипендии на категории»

Подход, что помогать нужно тому, чей доход ниже прожиточного минимума — неправильный подход. Во-первых, у нас прожиточный минимум является полностью абсурдным, не откалиброванным, не отличается от города к городу и так далее. Нам нужно установить определённую планку. Возможно, установить определённые коэффициенты — к примеру, есть ли жильё, или нет, и как далеко оно находится от учебного заведения — и разбить студентов на определённые категории. Я прихожу, приношу определённые справки — и попадаю в ту или иную категорию, до границы, после которой я социальную стипендию уже не могу получать. И тогда мы получим группы: наиболее социально незащищённых, просто незащищённых, лучше защищённых и ещё более защищённых, но всё равно до этой границы. И каждая из этих групп должна получать разный размер социальной стипендии. 

Тут нужно всегда накладывать украинские реалии. В украинских реалиях бюджета на все вот эти категории может не хватить. Это означает, что в первую очередь нужно обеспечивать наименее защищённых. Потом по очереди каждую группу, заканчивая наиболее защищёнными. 

«В том, чтобы культура декларирования доходов появилась, заинтересованы абсолютно все граждане Украины»

Ещё одна украинская реалия — уровень дохода в семьях. У нас отсутствует культура декларирования настоящих доходов. Это — одна из наибольших проблем. Я осознаю, что она будет ставить палки в колёса при введении такой системы. Но есть и свои средства противодействия. У нас не только Министерство образования заинтересовано в том, чтобы культура декларирования настоящих доходов появилась. У нас в этом заинтересованы, на самом деле, абсолютно все граждане Украины. Если мы хотим, во-первых, иметь нормальный бюджет с нормальной доходной частью, во-вторых, преодолеть коррупцию. Так что эта инициатива со стипендиями идёт в общей волне. 

FN: Реально ли изменить систему начисления стипендий уже в 2015-м, если родители студентов продолжат получать «серую» и «чёрную» зарплату?

ЕС: Это угроза, на которую нужно искать ответ. Наверное, наилучшим помощником станет оригинальность. В Киево-Могилянской академии в год поступления две тысячи какой-то подалось аномально большое количество льготников. И могилянцы приняли оригинальное решение: они разослали всем абитуриентам, которые заявили о своей льготной категории, сообщение, что их документы переданы в Службу безопасности для проверки их правдивости. Количество тех абитуриентов, которые сразу же забрали свои документы, было просто поразительным. Такая тактическая хитрость подействовала. Так что нам в этом случае нужно искать оригинальности. Мы не должны опускать руки только потому, что мы не можем внедрить эффективную модель, потому что у нас вот, мол, такая страна. Тогда встаёт более глубокий вопрос: может, эта страна просто плохо построена, если у нас нельзя ни того, ни другого внедрить?

Сейчас в рамках министерства работает рабочая группа, где преимущественное большинство участников — студенты, что аномально для таких групп. Они призваны выработать новый механизм стипендиального обеспечения. Я со всех сторон старался предоставить им материалы, международный контекст, отчёты разнообразные, чтобы они имели больше знаний из этой сферы. Но каков будет результат и когда — я не знаю. 

FN: То есть, каждый студент может прийти и принять участие в этой рабочей группе, или как это будет происходить?

ЕС: Рабочая группа вообще задекларировала, что она будет открыто работать, и, я думаю, все желающие могут прийти и там присутствовать. Там даже не стоит ожидать, что будет какая-то скрытность... Им бы в первый раз собраться, потому что там люди из разных городов. 

Ещё один нюанс: как я уже сказал, в реформах образования всегда присутствует цикличность. Это означает, что изменения коснутся только начиная со следующего первого года обучения. Те, кто придут на первый курс — у них будет по новому принципу стипендия, а те, кто на 2, 3, 4 курсе и на 2 курсе магистратуры — у них по старому принципу. 

«Средств на стипендии в 2015 году в бюджете даже больше, чем в 2014-м»

FN: О каких объёмах денег будет идти речь, если будет эта реформа стипендиального обеспечения? Откуда возьмутся деньги на нововведения?

ЕС: Академическая стипендия должна быть обязательно больше, даже не прожиточный минимум. Если у человека действительно выдающиеся достижения в учёбе и в науке, и если мы пытаемся остальных тоже простимулировать, чтобы такие достижения были, то сумма должна быть очень соблазнительная. Я не говорю о космических суммах... Я боюсь сейчас называть цифру, я аналитик и я знаю, что это нужно считать. И нам эту сумму на академическую стипендию можно будет высчитать только после того, как мы разобъём градацию для социальной стипендии. Потому что, как по-мне, первостепенной является социальная стипендия, как средство доступа к высшему образованию, а остальное уже мы можем разбивать. 

FN: Хорошо, не в цифрах, но фактически, что можно будет на эту социальную стипендию себе позволить?

ЕС: Проживание, питание, проезд — три статьи, которые для разных категорий в разном объёме будут обеспечиваться. Общий объём средств, предусмотренных в бюджете на стипендию, является неизменным. Я порекомендовал министерству занять принципиальную позицию: оставить этот объём неизменным. Мы изменим принцип распределения в рамках этой суммы. Когда журналисты одного из каналов выхватила фразу из контекста и сообщила, что стипендию будут получать только бедные, то это вызвало сумасшедшую волну непонимания. Чтобы сбить эту волну, я хочу подчеркнуть: общий объём денег остался неизменным. Это те же самые пять с лишним миллиардов гривен в год.

FN: И они есть в новом бюджете на 2015 год, их не урезали?

ЕС: Они даже есть в большем объёме. Почему в большем, и почему не точная сумма — потому что этой суммы нет отдельной строчкой в бюджете, она зашита в подготовку кадров того или иного уровня аккредитации. Это у нас не только под МОН, у нас ещё есть Минкульт и Министерство охраны здоровья, но поскольку эти статьи стали больше, чем в бюджете 2014-го, то можно говорить, что сумма на стипендии стала больше.

«Среда работников образования по своей природе всегда консервативна»

FN: Я общалась с заместителем главы МОН Инной Совсун в июле, она говорила, что в министерстве только разрабатывали механизмы претворения закона в реальность. На какой стадии этот процесс сейчас?

ЕС: Любой новый закон в сфере образования вводится в действие чрезвычайно судорожно в силу консервативности образовательной среды. Эта среда по своей природе всегда консервативна. Этот консерватизм очень легко описать в словосочетании: «Я требую реформ, но только не на моём огороде». То есть, я буду голосить на каждом шагу, что реформ в стране нет, нам нужны изменения, и так далее, но как только доходит до реформ, все пытаются отмежеваться. Сказать: да-да-да, реформы — у соседа, а у меня всё держим, как было, как есть.

Реформа образования закончится в 2017 году

Потом, закон сам по себе предполагает поочерёдность введения норм. Последние нормы должны будут быть введены, насколько я помню, в 2017 году. Создалось такое ложное впечатление у большой части тех, кто следит за вопросом, у работников образования, что реформа высшего образования — это полгода-год. Нет. Реформа высшего образования — мало того, что у неё есть такие вот природные, свойственные ей аспекты введения в действие — у неё есть ещё одна особенность: цикличность внедрения изменений. Это означает, что изменения, если взять, к примеру, студентов, внедряются не для всех учащихся, а только для тех, которые будут поступать в вузы в сентябре 2015 года. И так далее, пока мы не дойдём до того, что все будут на новых программах, все будут учиться по новым нормам. То есть, нам, очевидно, не хватает терпения. Я понимаю, что в таких условиях, в которых сейчас страна, терпения и нервов у всех мало. Но по-другому, к сожалению, никак не будет.

Лоббисты блокируют инструмент для признания наших программ за границей

FN: Какие такие нормы касательно высшего образования нельзя ввести сразу?

ЕС: Один из первостепенных пунктов закона — новый перечень отраслей знаний. Закон чётко очерчивает, согласно каким правилам этот перечень должен формироваться. Нам следует ориентироваться на международную стандартную классификацию образования. Это не просто так, и это не самоцель — это инструмент для того, чтобы позже наши программы без труда признавали за границей. 

Нежелание каких-либо изменений и попытки сохранить статус-кво со стороны определённых представителей в первую очередь киевских учебных заведений блокирует решение с перечнем отраслей. И это уже продолжается довольно долго. Без перечня новых отраслей мы не можем подойти к перечню специальностей — которых, как я уже сказал, должно быть меньше. Без перечня специальностей мы не можем подойти к стандартам. Без стандартов мы не можем запустить процесс аккредитации новых программ согласно с этими стандартами. Аккредитацию мы также не можем запустить, потому что нет Национального агентства обеспечения качества высшего образования. В начале цепочки процесс не запущен, он блокируется в самом начале, и мы не можем последовательно идти по цепочке. 

Предполагалось, что новый перечень у нас будет через 4 месяца после принятия нового закона. Список этот утверждается в шести министерствах. И вот начался процесс длительной подготовки этого документа. И эта дискуссия выявила разных лоббистов.

«У нас преподаватели не ходят к своим коллегам на другие кафедры и не знают, что там преподаётся»

FN: Лоббисты заинтересованы в стабильности устоявшихся схем, теневой университетской экономики, или что ты имеешь в виду?

ЕС: Здесь дело и в консерватизме. Есть университеты, которые пытаются подстроить не то что перечень специальностей под себя, но и перечень отраслей. Вот в университете есть кафедры. Если мы изменяем эти перечни, то нужно изменять структуру университета. Нужно переформатировать кафедры. Согласно новому закону, стандарты высшего образования могут предполагать нормативное содержание только в категориях результата обучения. То есть, мы в стандарте закладываем, что должен уметь и знать выпускник, а не чему его учить. Как вы научите выпускника, какими предметами, какими дисциплинами — всё это решают преподаватели, кафедры, учёные советы, ну и там, где есть хотя бы ростки демократии — также и сами студенты. 

Если я преподаватель определённой кафедры, и мы на этой кафедре собрались и постановили: нам нужна такая-то компонента в подготовке наших специалистов, нам нужно её обеспечить в результате обучения, некоторая компетентность. Мировоззренческие знания и так далее. Например, на кафедре математики мы это решаем — и идём к философам, и просим: предложите нам курс, чтобы перекрыть вот эту компетенцию. 

Это, конечно, идеальный вариант. Идеальный он потому, что на практике, в реальности преподаватели не ходят к своим коллегам на другие кафедры. Они не знают, что на других кафедрах преподаётся, и не спрашивают своих коллег об этом. У нас на одной кафедре преподаватели не ходят один к другому на курсы, не расспрашивают друг друга: а как у тебя, а у тебя? Советы какие-нибудь. То есть, у нас отсутствует вот эта культура. И сейчас все боятся, потому что все привыкли к этим своим наделам в рамках университета, и в границах этих наделов они готовы и брать на себя ответственность, и что-то прописывать, формировать программу, но пойти посмотреть, что преподаётся на другой кафедре — и боязнь есть... 

«Не видно, чтобы студенты и преподаватели демонстрировали готовность брать на себя ответственность»

Консерватизм академического сообщества ярко показала ситуация с отменой приказа по обязательным дисциплинам гуманитарного цикла от 2009 года, приказа №642. Он противоречит новому закону «О высшем образовании», именно в той части, про которую я уже сказал, потому что нельзя теперь определять стандарты в категориях тем и дисциплин. Только по результатам обучения.  Не видно, чтобы академическое сообщество — преподаватели, студенты — чтобы они демонстрировали, хотя бы в своей значительной массе, что они готовы на себя брать ответственность. 

Более того, эта дискуссия на самом деле раскрывает более глубокую проблему. На сегодня, по моему мнению, преподаватели должны больше всего быть заинтересованы в планировании учебных программ на следующий год. Именно программ по их специальности. А дискуссия разгорелась вокруг дисциплин, которые они предлагают другим специальностям. То есть, мы на маргинес согнали настоящую проблему: то, как будут выглядеть программы, а не курсы общеобразовательные. Как у нас по-новому будут выглядеть гуманитарные специальности?

Философы подняли шум, но я не слышу, как будет выглядеть в том или ином университете программа по философии для бакалавра на 3-4 года. Или для магистра на 2 года. Вместо этого разгорается дискуссия о том, что недопустимо отменять философию. А философию никто и не отменял, отменили обязательность преподавания её для всех. Теперь если университет решил — только тогда будут её преподавать. 

Причём я ещё раз подчёркиваю: это не университет в лице ректора решает. Согласно новому закону, содержание программы для каждой специальности утверждает учёный совет. Предварительно её разрабатывает кафедра. И всё это зависит о того, насколько в каждом отдельном университете на каждой отдельной кафедре могут учитывать мнение преподавателей. Насколько на каждой отдельной кафедре могут учитывать мнение других кафедр.

«Старые программы — нонсенс, их надо менять»

Программы обязательных ранее дисциплин — это нонсенс, это просто, ну, я не знаю... Я вчера на фейсбуке навёл пример базовой программы по истории Украины: вы за 18 занятий проходите 30 столетий истории Украины, которая напоминает вам скорее школьный курс. Где вы просто-напросто пишете на самостоятельной работе, домашнее задание — заполнять таблички, пишете рефераты, которые точь-в-точь повторяют семинарские темы. Всё это читается из Википедии — и вот вы за 18 занятий знаток истории Украины. При том, что это происходит на первом курсе, и вы только что из школы, где на протяжении семи лет у вас была эта история Украины.

Есть одно исключение — это философия, которая в школе есть только у специального профиля, два года в школе её изучают по этому профилю, у большинства её нет. Я не специалист по философии, я могу только опираться на собственный опыт, но когда у меня давным давно был курс по философии, я бы хотел, чтобы этот курс появился хотя бы на третьем-четвёртом курсе, чтоб я уже был к нему готов. Также было бы хорошо, если бы он был более развёрнутыми, и чтобы мы ознакамливались с самими источниками и умели их анализировать, а не пересказывать вырезки из «читанок».

Контролировать качество обучения будет специальное агентство

FN: Вот вопрос: кто же будет переформатировать курсы? Министерство, какой-то внешний орган?

ЕС: Университеты.

FN: А проверять кто будет? Они ведь могут ничего не переформатировать — просто назвать по-новому методичку.

ЕС: А их никто и не обязывает. Они берут на себя ответственность предлагать такой-то курс. У меня нет иллюзий, что мы увидим результаты через 5-6 лет, но через лет 5-6, когда абитуриенты будут выбирать университеты, а университеты будут вынуждены детальней писать и про содержание своих программ, и, собственно, на своих сайтах иметь независимую оценку этих программ, то непременно университеты почувствуют на себе результат. Абитуриент, который увидит этот вот школьный курс, который он только что в школе прошёл — не знаю, загорится ли он желанием поступать в этот университет.

FN: То есть, фактически, функцию контроля будут выполнять студенты, которые будут выбирать для себя вузы, и за которыми будут приходить деньги?

ЕС: Функция контроля будет возложена на национальное агентство обеспечения качества образования. Причём, этот контроль будет на этапе аккредитации, когда вуз получает сертификат о праве преподавать определённую специальность. Плюс будут ежегодные независимые срезы, ближайшей категорией к которым является внешнее независимое тестирование, которое проходят выпускники школы. 

Национальное агентство будет ежегодно публиковать результаты собственного мониторинга, а высшие учебные заведения обязаны будут размещать результаты своего внутреннего мониторинга качества программ, которые они предлагают. Возвращаясь к тому, что для реформ в образовании нужно терпение, в плане вопроса качества нам просто через 5-6 лет будет доступно великое множество информации о том, какой есть уровень программ. Эту информацию можно будет сравнивать, с ней можно будет играться. 

«Коллегия министерства в нынешнем составе ведёт очень оживлённые дискуссии»

FN: Вот Коллегия Министерства. В ней сорок людей, при этом, включены и министры, и его заместитель. Что это за орган? Зачем он нужен, если он — почти что калька официальной структуры?

ЕС: Он традиционно является калькой структуры министерства, там действительно числятся министр и все его заместители, директора департаментов. Но, вместе с тем, это не больше 40% состава коллегии. Кроме них, там есть представители высших учебных заведений: Харьковский национальный, Киевский национальный и Киевский политехнический. Есть представители Национальной академии педагогических наук, представители работодателей, представители общественного сектора. 

Этот общественный сектор, в данном случае это Ирина Бекешкина из «Демократических инициатив», Ольга Стрелюк из «Опоры», я из «Центра исследования общества», книгоиздатели, есть директора школ, есть представители родителей — Иванна Коберник, известная всем по инициативе пересмотрения содержания устаревших учебников. 

Коллегия Министерства в нынешнем составе ведёт очень оживлённые дискуссии. Они иногда доходят до обид, перейдя определённую черту, но это, опять-таки, признак того, что нет никакого всеобщего «одобрямс», как если бы мы просто сидели, поднимали руки и решения проходили. Эта критика, среди прочего, касалась и содержания учебников, и закона «О высшем образовании»

«Коллегия почему-то должна утверждать награды, премии и конкурсы»

Вопрос в другом. Эта Коллегия до сих пор рассматривает вопросы, которые ей совершенно не свойственны. Коллегия утверждает разнообразные награды, премии, конкурсы, стипендии и так далее. Причём, как я писал уже на Фейсбуке, на следующее полугодие это составляет треть всех вопросов. Ни я, ни, я убеждён, коллеги по Коллегии, не являются специалистами и не являются конкурсными комиссиями, чтобы назначать и утверждать такие вещи. Нам даже недоступны соответствующие инструменты, мы просто не можем этого выполнять. Но, согласно уставу, на Коллегию возлагаются вот такие решения. Я уверен, что, в своё время, была заложена такая норма, чтобы на высшем уровне подтвердить результаты работы какой-то конкурсной комиссии, чтобы конкурсная комиссия могла, в свою очередь, сослаться на решения Коллегии, и ответственность бы перебрасывалась туда-сюда. Это абсурд.

Голосование идёт за эти премии, а потом в бюджете вопрос появляется о проезде в сельской местности для учеников и учителей. Я понимаю, что этих денег с премий не очень-то много, но тут должно быть принципиальное решение: или мы сворачиваем весь этот фасад и браваду вокруг всех этих конкурсов — лучше так, чем показывать, что министрам срезают зарплаты или отбирают машины. Это какие-то абсолютно неэффективные вещи, которые ещё больше тормозят работу Министерства. 

Я – противник того, чтобы у министров отбирали служебные машины. Если нужно, чтобы министр присутствовал в оперативном порядке в нескольких местах на протяжении дня, то у него должно быть средство передвижения. Пусть это будет Ланос. Это абсурд и абсолютный популизм. И посмотрите, за сколько те машины, которые в начале прошлого года выставлялись на аукцион Кабмином, были проданы — вам любой экономист скажет: это вы, ребята, продешевили!

«Коллегия — битва лоббирования интересов»

FN: Каков вес решений Коллегии?

ЕС: Решения обязательны к выполнению в Министерстве. Но Коллегия собирается раз в месяц, и на рассмотрение выносится — в чём кричащий момент с этими наградами? - на рассмотрение Коллегии вносится 5-6, иногда 7 вопросов, плюс «разное». Не можем мы в таком  маленьком объёме вопросов тратить время ещё на эти награды и так далее. 

Коллегия должна принимать решения на более длительную перспективу. Каждый из представителей Коллегии — условный делегат от какого-то сегмента. То есть, если я представляю аналитиков, то в моём распоряжении есть Центр исследования общества, специалисты, и я решение Коллегии могу дать специалистам, если я лично в этом не очень разбираюсь, и мы будем иметь экспертный вывод. У ректоров в их распоряжении — целые университеты. Представители «Опоры» - прекрасные специалисты во всём, что касается вступительной кампании. Когда к рассмотрению предлагается какой-нибудь очередной приказ, то мы можем через этот инструмент, через Коллегию, предоставлять Министерству консультационные услуги.

Конечно, это в идеале. На самом деле, Коллегия — это скорее битва лоббирования и интересов. Мы там упражняемся в риторике, а кроется за этим стремление показать что-то министру или другим членам. 

FN: То есть, отвоевать побольше денег на среднее образование вместо высшего?

ЕС: Отвоевать побольше влияния в вопросе формирования нового перечня отраслей, ещё какие-то там неотложные вопросы. Площадка для риторического противостояния, за которым кроется реальное намерение что-то взять под своё влияние и под свой контроль. Протест на Коллегии против отмены обязательных дисциплин не обязательно означает, что люди против отмены. Он может означать только то, что они хотят Министерству показать, что у них тоже есть влияние, что они способны критиковать, что, мол, в другом моменте будьте поосторожней. 

С другой стороны, Коллегия хороша тем, что представляет более широкий круг стейкхолдеров, а аналитики — это сухая аналитическая работа. Они не заангажированы другими лоббистскими интересами, их интересует только анализировать и предлагать более и менее вероятные, более хорошие и более плохие сценарии. 

«У внештатного советника развязаны руки и язык»

FN: Советник. Как происходит советование? Каковы полномочия?

ЕС: Я не очень обычно афиширую, что я советник министра, потому что я внештатный советник, не на должности, а на общественных основаниях. По моему убеждению, внештатные советники не имеют права публично ассоциировать себя с министерством. Не зря я на общественных началах — это даёт мне значительную независимость. У меня развязаны и руки, и язык, и это для меня гораздо важнее, потому что я, в первую очередь аналитик политики в сфере образования. 

FN: Как отличается влияние на министра штатных и внештатных советников?

ЕС: Поскольку я больше разбираюсь в высшем образовании, то я сосредоточен на работе с первым заместителем, с Инной Совсун. А происходит это очень просто: есть потребность, есть запрос проанализировать конкретный вопрос, сравнить его с международным опытом, и есть хронологические рамки — на когда это нужно. Ну и мы садимся в Центре исследования общества и выполняем эту задачу. Опять-таки, это абсолютно бесплатно и на добровольных основаниях.

В редакции FaceNews

«Сейчас конкурсы на вакантные места проходят очень закрыто»

FN: А свои инициативы можно предлагать?

ЕС: Да. Безусловно. Скоро будет как раз-таки реализуется инициатива, которую я предложил на Коллегии МОН ещё в октябре или в сентябре. Мы предложили министерству взять на себя создание онлайн-базы вакантных мест преподавателей. Это элементарный ресурс, мы его можем подвязать к сайту министерства. Через сайт МОН можно будет зайти и очень удобно, в режиме сортировки, отобрать себе по кафедре, по специальности, по месту расположения университета конкретную вакансию и податься на неё. Сейчас у нас ситуация такова, что эта ситуация закрыта, никому не доступна. Соответственно, конкурсы на вакантные места проходят очень закрыто. 

У нас нет иллюзий, что мы см