После Окрестина снова на протесты? Как задержания повлияли на белорусов

В Беларуси два месяца длятся протесты против результатов президентских выборов. Как массовые задержания и насилие силовиков повлияли на его участников? DW собрала несколько историй.За два месяца протестов в Беларуси против результатов президентских выборов были задержаны более 13 тысяч человек, сотни пострадали от действий силовиков. Как это повлияло на белорусов, которые не поддерживают власть? Выходят ли они по-прежнему на акции протеста, как изменилась их жизнь? Несколько человек рассказали DW свои истории.

Яна: Когда рядом много людей, страх на время исчезает

Минчанка Яна была задержана 9 августа. Следующие четверо суток девушка провела вначале в Центре изоляции правонарушителей (ЦИП) на улице Окрестина, а потом в тюрьме в Жодино. "В какой-то момент ты начинаешь думать, что у тебя никаких прав нет, что все так и должно быть. Когда выводили во дворик перед отправкой в Жодино, я подумала, что будут бить, ведь до этого всю ночь страшно избивали мужчин. Когда нас построили вдоль стены, я решила, раз не бьют, то станут стрелять. Почему-то других мыслей не было", - вспоминает Яна.

Она говорит, что после освобождения не планировала выходить на протесты, но когда 16 августа увидела, сколько людей вышло на марш, то поняла, что должна участвовать в этом грандиозном событии. "Столько народа, все сигналят, улыбаются друг другу. Правда через какое-то время почувствовала страх. Казалось, вот-вот приедет ОМОН", - рассказывает девушка. Она выходила на акции протеста еще несколько раз. И признается, что, когда рядом много людей, страх на время исчезает, но потом возвращается.

Анна: Ощущение, что страна попала в руки террористов

"В первое время после выхода из Окрестина мне казалось, что сегодня-завтра за мной придут, опять посадят и я уже не выйду. Я живу в районе, где много ведомственных зданий МВД, отсюда в том числе выезжают микроавтобусы с ОМОНом. Я просто не могла здесь находиться, была у сестры, у друзей", - рассказывает Анна.

Девушку, по ее словам, задержали поздно вечером 11 августа, когда она возвращалась домой после встречи с друзьями. Ее посчитали координатором протестов, избивали в автобусе, затем - при допросе в Московском РУВД: "Баллончиком нарисовали на спине знак, который, как оказалось, обозначал, что человек особо опасен. Из-за этого на Окрестина каждый сотрудник считал своим долгом сказать мне, что я оттуда не выйду, что мне грозит чуть ли не 15 лет тюрьмы".

После пережитого Анну мучают ночные кошмары. "Я очень чутко сплю, прислушиваюсь к каждому шороху. Если удается заснуть, то это сон про теракт - я убегаю, кругом дым и ужас. Сейчас у меня ощущение, что вся страна попала в руки террористов", - признается Анна.

Девушка говорит, что в первые недели после освобождения на протесты не ходила: "Когда выпускали с ЦИП на Окрестина, дали подписать бумагу, в которой говорилось, что если еще раз задержат на митинге, то будет уголовная статья. И ты в это веришь. Выходить на акции после этого даже мысли не было. Но теперь страха стало меньше".

Евгений: Хочу своим примером показать, что нельзя сдаваться

Евгения задержали 13 сентября. Его тоже приняли за координатора протестов: "Требовали, чтобы разблокировал телефон, вывернули руки, стали избивать. Открыли мой телеграм и решили, что я координатор, снова начали бить. В Центральном РУВД тоже били. Ночью увезли в Жодино". Евгений говорит, что получил довольно серьезные травмы, нижняя часть тела была синего цвета: "Ставя себя на место парней, которые меня задерживали, не могу понять, зачем применять пытки, бить человека, который уже обездвижен и не сопротивляется. Что касается моего морального состояния, оно никак не поменялось. Настроен также решительно против того, что сейчас происходит в стране".

Мужчина признается, что после освобождения уже выходил "гулять", участвовал в акциях: "Мы не рабы, не крепостные, мы свободные люди и должны сами решать, когда, где и что нам делать. Хочу своим примером показать, что нельзя сдаваться, нужно продолжать действовать. Надеюсь, у нас все получится".

Олег: Не можем предать тех, кто несколько месяцев находится в СИЗО

"Власть рассчитывает, что сможет морально надавить на людей, пропустив их через Окрестина или Жодино, что они об этом расскажут родным и друзьям. Таким образом станет меньше тех, кто выходит на протесты. Мне кажется, замысел не эффективен. Мы не стали после этого больше любить власть", - отмечает Олег.

Его задержали на одном из сентябрьских митингов, мужчина провел двое суток в Жодино, после суда получил штраф в 15 базовых величин: "Для среднестатистического человека поездка автозаке и несколько суток ареста - стресс. Но, если выбирать, жить дальше с нынешней властью, или потерпеть какие-то лишения, думаю, большинство выберет второй вариант".

Олег вспоминает, что с сокамерниками в Жодино - а там почти все были "политические" - говорили о людях, которые находятся в заключении уже не один месяц: "Если протесты прекратятся, то шансов выйти в ближайшее время у них нет. Мы не можем предать тех, кто уже несколько месяцев находится в СИЗО".

Надежда: Если меня задержат, неизвестно, где окажется дочка

Белорусов, которые поддерживают протест, но на митинги сейчас не выходят из-за страха за себя и своих близких, тоже немало. "У меня маленький ребенок, которого я воспитываю одна. Если меня задержат, неизвестно, где окажется дочка. Из-за этого я не выхожу на массовые акции, хотя в августе, когда гостила у родителей, участвовала", - объясняет Надежда.

Девушка была на выборах независимым наблюдателем от объединенного штаба Светланы Тихановской. Даже в ее родном городе, где население меньше 10 тысяч человек, проходили массовые протесты против результатов выборов. "Рисовали плакаты, выходили всей семьей. Милиция, к счастью, никого не трогала", - рассказывает Надежда.

Отпуск закончился, и Надежда вернулась в Минск. Она признается, что не чувствует себя здесь в безопасности: "Есть страх, переживаю, даже когда просто выходим с ребенком на прогулку. Стараемся гулять только в своем районе".

Евгения: "Многие белорусы перестали бояться"

Психотерапевт Евгения как волонтер работает с пострадавшими от действий силовиков и их родственниками. Она отмечает, что лишь 10-15% тех, кто столкнулся с насилием, выходят на контакт. Многие из них в непростом психологическом состоянии: расстройства адаптации, страх выйти на улицу, страх общаться с людьми. Самые тяжелые случаи, по словам Евгении, по-прежнему не попадают в поле зрения волонтеров, люди просто не обращаются за помощью.

"По моему субъективному мнению, сейчас среди тех, кто не поддерживает власть, есть расслоение. Так, существует ядро людей, которые осознали свою готовность рисковать и выходят на протест. Человек понимает, что он может быть задержан или избит, но смирился с этим. В тоже время, огромное количество людей, которые против власти, но рисковать не готовы. Ко мне как к врачу, обращаются люди, у которых на фоне последних событий обострилась тревога, депрессия, панические атаки", - рассказывает психотерапевт. Но при этом она отмечает, что у некоторых белорусов качество жизни улучшилось: Они перестали бояться или получили опыт преодоления страха, т.к. видят единомышленников, понимают, что им есть на кого опереться.

Эта новость также на сайте Deutsche Welle.