Дмитрий Глуховский: "Люди в России не готовы жить в антиутопии"

Известный российский писатель Дмитрий Глуховский публично поддержал Алексея Навального и потребовал его освободить. DW спросила его о том, почему он выступил с поддержкой именно сейчас.После возвращения Алексея Навального в Россию немало известных людей публично поддержали оппозиционера: в соцсетях они потребовали освободить его из под ареста. В их числе был писатель Дмитрий Глуховский, автор трилогии "Метро" и романов «Сумерки» и "Текст". Ввидео, опубликованном в своем аккаунте на Facebook, он назвал оппозиционера единственным "политиком, который всерьез претендует на власть" - и именно поэтому его и преследуют. Он рассказал DW о причинах своего видеообращения и о том, как долго, по его мнению, россияне могут терпеть давление власти и несправедливость.

DW: Почему вы решили выложить ролик в поддержку Алексея Навального?

Дмитрий Глуховский: Я не то, чтобы был сильно за Навального. Но невозможно быть за те вещи, против которых он выступает. Невозможно поддерживать политику отравления спецслужбами оппозиционеров. И Навальный здесь - только один и самый очевидный случай, ставший известным. Случаи были и другие. Смерть Петра Офицерова, соратника Навального, кажется мне загадочной и недорасследованной. Она вполне тянет на предупреждение Навальному, которое он не захотел, может быть, вовремя рассмотреть. Смерть политика Никиты Исаева, неудавшееся покушение на Петра Верзилова и, возможно, на Дмитрия Быкова во время его турне по стране... Как это можно поддерживать?

Расхищение государственных денег и возведение по всей стране каких-то записанных на подставных лиц и на родственников президента объектов недвижимости многомиллиардной стоимости - как за это можно быть? За то, что в принципе вся страна записывается на подставных лиц и каких-то друзей детства и юношества действующего президента? За то, что политическая оппозиция к выборам не допускается, а законодательство становится все более репрессивным? Ведь власть последовательно лишает нас единственной легальной возможности повлиять на ситуацию в стране и превращает выборы в фарс.

И, конечно, ситуация с Навальным, которая была не до конца понятной, сейчас становится очевидной, потому что власть своими действиями себя изобличает. Если бы это не они травили Навального, то неужели надо было так жестко реагировать на его возвращение в страну? Неужели нужно было ФСИН в последний момент выдумывать какие-то основания для его задержания и устраивать заседания выездных "троек" с пасхальным яйцом в виде портрета Ягоды (бывший глава НКВД Генрих Ягода, расстрелян в 1938 году. - Ред) на стене? Не думаю, что он случайно там оказался. Наверняка это какие-то люди из администрации передают привет либеральной общественности.

Все это поддерживать невозможно. Алексей Навальный сейчас является практически единственным олицетворением борьбы с открытым забралом против всего того, что в нашей стране с какой-то удручающей скоростью начинает усугубляться и накапливаться. В какой-то момент "не сказать" становится просто западло.

- Насколько публикуемые ролики могут повлиять на офлайн-аудиторию, которая составляет электорат Путина?

- Если всего за сутки ролик Навального посмотрели более 30 миллионов человек, то это о чем-то говорит. Ведь что такое онлайн-аудитория? Каждый человек, у которого есть смартфон, является потенциальным зрителем этого ролика. А таких людей в России сейчас большинство. Алексей Навальный ничего супернового в этом фильме не сказал. Любой мало-мальски интересующийся политической ситуацией человек в курсе и злоупотреблений со стороны лиц, которые находятся во власти, и коррупции, которая насквозь поразила государство.

Может быть, какие-то пикантные подробности типа кальянной, шеста для стриптиза и аквадискотеки могут удивить и позабавить массового зрителя. Но в принципе люди, которые в теме, все это и так, включая прозвище "Михаил Иванович", знают и понимают. Просто надо было сделать это достоянием общественности, чтобы широкие народные массы лучше понимали, кто обеспечивает им "стабильность" и почему на них "денег нет" и им предлагается "держаться".

- Нет ли ощущения, что мы все больше и больше живем в антиутопиях, о которых вы пишете в своих книгах, и что это крайне популярная тема?

- Совершенно однозначно, что мы сейчас движемся в направлении государства достаточно антиутопического характера. Вообще нет способов о своих политических позициях, не солидарных с властью, заявить. Одновременно с этим наращиваются меры электронного контроля. Коронавирус дал в этом власти серьезную фору. Госуслуги и прочие способы сбора данных о гражданах теперь будут более агрессивными, более настойчивыми. Все это будет интегрировано с системами слежения, как по мобильным операторам, так и по городским камерам и аналитике big data, исходя из вашего поведения в Сети.

То есть мы движемся вроде как вслед за Китаем по направлению к цифровому концлагерю, но у нас еще поправка на то, что вся эта слежка будет касаться простых людей. А у "непростых" появится отдельный статус. Их имена будут вымарываться из реестров недвижимости, им будет позволено все то, что обычным людям запрещено - от езды на красный свет до кормления своего подотчетного теневого бизнеса.

В этом даже нет намека на какую-то социальную справедливость, которой по крайней мере прикрываются власти КНР.

- Получается, люди в России готовы идти к этой антиутопии?

- Я думаю, что люди в России, разумеется, ни к чему такому не готовы. Вопрос заключается в других аспектах. Во-первых, есть определенная запуганность. И власть предпринимает огромные усилия, чтобы взрастить в людях пассивность и создать ощущение бесполезности протеста. Например, демонстративно используя силу. Я думаю, что отравление, ответственность за которое власть даже не пытается взять и отделывается шуточками и полунамеками - это тоже часть кампании по запугиванию оппозиции.

Также власть всячески раздувается и расставляет в стороны шипы. Знаете, как рыба-еж, которая должна продемонстрировать любому своему противнику, превышающему ее по размеру, что она больше и опаснее, чем является, и что связываться с ней нельзя. Но весь путинский режим на самом деле не такой многочисленный. В статусе-кво заинтересованы силовое сословие, кормящееся за счет коррупционной ренты, люди, непосредственно относящиеся к путинскому окружению, которые его не предадут, потому что всем ему обязаны. И, возможно, бюджетники, которые боятся, что во время какого-то межвременья и хаоса они потеряют те гарантии, которые у них есть. Суммарно это может быть несколько сотен тысяч - миллион человек. И сколько из них в достаточной степени мотивированы, чтобы поддерживать его в любом случае, непонятно.

Поэтому власти нужно всячески демонстрировать свою полную отвязность, готовность идти до последнего и бескомпромиссность. Плюс создать у людей ощущение того, что ответственность за любые антигосударственные выступления будет неминуемы и страшна.

- Вы сказали про опору режима Владимира Путина. Кто при этом заинтересован в переменах?

- Студенчество, молодежь, средний класс и, по большей части, бизнесмены. Они находятся сейчас в достаточно удручающем положении, потому что не видят никаких перспектив на будущее. Ведь главная проблема путинского режима в том, что он не дает никаких шансов на будущее тем, кто моложе сорока лет. Им предлагается застрять окончательно в начале 90-х годов, где Путин и его окружение сумели комфортно освоится. А те, кто не запрыгнул тогда в тот поезд, уже в будущее не попадает и застревает в этом выморочном и странном времени-пространстве, которое стилистически как бы апеллирует к Советскому Союзу, а по факту является консервацией бандитского капитализма 90-х. Только теперь не для всех.

- Вы упомянули цифровой концлагерь, все эти камеры и системы распознавания лиц. Может быть, потому люди и не выходят на митинги? Или ситуация уже другая?

- В случае с митингами больше зависит от отчаянности положения и от того, насколько проблема или выпад власти касается лично тебя. Каждый примеряет на себя: взвешивает свои риски и сверяется со своим внутренним самоощущением, может ли он сейчас усидеть дома. Как будет с Алексеем Навальным, сказать сложно. Раньше ему удавалось собирать массовые акции. Дальше вопрос осмысленности и продуктивности этих акций: люди выходили, митинговали, и в дальнейшем это приводило к закручиванию гаек. Но с другой стороны, если ты не выходишь и молчишь, то однозначно кураторами внутренней политики в ФСБ и в администрации президента воспринимается как возможность закрутить эти гайки еще дальше.

Эта новость также на сайте Deutsche Welle.