Урка легкого поведения. К чему ведет логика Путина

Статті

11.12.2014 13:05

Статті

Выступая с ежегодным посланием к Федеральному собранию, Владимир Путин в очередной раз повторил мантру о том, что даже без аннексии Крыма санкции Запада против России все равно были бы введены — ради сдерживания ее «растущих возможностей». Логика рассуждений «великого кормчего» замечательна тем, что отсылает нас к ментальным упражнениям девиц легкого поведения. «Даже если бы я не крутила задом, не трясла бюстом и не задирала юбку, меня бы все равно отымели. Ну просто потому что сволочи и гады!»

Выступая с ежегодным посланием к Федеральному собранию, Владимир Путин в очередной раз повторил мантру о том, что даже без аннексии Крыма санкции Запада против России все равно были бы введены — ради сдерживания ее «растущих возможностей». Логика рассуждений «великого кормчего» замечательна тем, что отсылает нас к ментальным упражнениям девиц легкого поведения. «Даже если бы я не крутила задом, не трясла бюстом и не задирала юбку, меня бы все равно отымели. Ну просто потому что сволочи и гады!»

Однако хуже, пожалуй, другое: путинские построения — это одновременно и логика матерого уголовника. «Ну да, я убил, расчленил, сбросил в колодец. Но вы что же, суки, думаете, если б я этого всего не сделал, меня бы не повязали?»

Видимо, те, кто советует вслушиваться в речи кремлевского карлика, дабы по его фрейдистским оговоркам понять, чего от него можно ждать дальше, — дело предлагают. После заявлений, прозвучавших в минувший четверг, мы, по крайней мере, можем предположить, как он будет вести себя впредь. Очень просто: как рецидивист с сексуальными извращениями. Он будет убивать и крутить задом. Снова убивать. И снова крутить. Потому что ему уже все равно. Потому что он уверен: охота за ним началась. И нет смысла соблюдать ни закон, ни мораль.

Путину хватило полтора десятка лет, чтобы претвориться из полковника КГБ в урку легкого поведения. Пятнадцать лет для России вообще срок фатальный. В 1922-м, например, Сталин стал генсеком, а ровно в «положенное время» страну пропустили через кровавую мясорубку 1937-го.

Это, по-видимому, что-то из мистической нумерологии, где Аркан XV обозначен как Дьявол, а его талисман изображает козлиную голову из Золота. Вбейте в поисковике «Жизнь раба на галерах» (доклад о шикарной жизни российского фюрера) — и вы поймете, что золото здесь не отвлеченный образ. Знаменательна, впрочем, не сама эта аллегория (в меру забавная для любого непосвященного), а то, что она в определенном смысле завершает исторический дрейф господина Путина — от памятника Дзержинскому к шконке. Само собой, лексикон и фразеологизмы уже давно не позволяют скрыть истинную сущность кремлевского гастарбайтера. Когда он говорил «мочить в сортирах», неужели кто-то сомневался в том, какой именно типаж на самом деле произносит эту тираду? И сегодняшние угрозы возможного применения ядерного оружия — это разве не «попишу-порежу»?

Нынешняя ситуация, однако, драматична тем, что логику уголовника Путин вынужден все чаще экстраполировать не только на внешний мир — представляющий собой для венценосного параноика модернизированную версию «гидры империализма», какой ее изображали на советских карикатурах, — но и на саму Россию. Потому что в потенциале он слышит свою же реплику — из будущего: «Вы что же думаете, если бы я не обрек народ страны на нищету и голод, я бы не закончил, как полковник Каддафи?» Люди сведущие, кстати, утверждают, что Путин видел последние пятнадцать минут жизни ливийского диктатора, и с тех пор боится повторить его судьбу. Опасения — понятные. Он потому сегодня и «играет в солдатиков», как Павел Первый, что боится. Не грех, кстати, вспомнить, чем кончил и этот персонаж: Павел. Был задушен по распоряжению собственного сына, взошедшего затем на престол под именем Александра Первого. Того самого, которому Путин — с его перверсивным восприятием ценностей и роли личности в истории — недавно открыл памятник у Кремлевской стены. Решение, способное в нынешних обстоятельствах натолкнуть кремлевских царедворцев на нехорошие ассоциации.

Федеральное собрание, которому Путин накануне чего-то там «посылал», орган, как выразился колумнист «Сноба» Дмитрий Глуховский, фиктивный, выполняющий среди прочих одну важную задачу: «дискредитировать в России парламентаризм, чтобы проложить дорогу к возвращению абсолютизма». Но даже в этом его убогом состоянии он вчера сыграл роль довольно чуткого барометра. Клакеры, сразу после «возвращения Крыма домой» разражавшиеся овациями чуть ли не после каждого вздоха Владимира Владимировича, ныне реагировали вяловато, через две реплики на третью. А председатель правительства Дмитрий Медведев и вовсе умудрился заснуть. Да и в глазах самого патрона не наблюдалось былого блеска.

Тезис о «сакральности» присоединенного Крыма (сам по себе заставляющий заподозрить, что оратор на ночь, по-видимому, перечитал какой-то бредятины, типа Дугина) выглядел натужным выгораживанием себя как главного виновника все нынешних бед России. Путин оправдывался, угрожая. И угрожал, оправдываясь.

Ничего общего с «посланием свыше» — как это преподнес канал «Россия 24». Скорее очередная попытка риторикой «осажденной крепости» подчеркнуть необходимость наличия вождя: «Если не я, то кто?»

Вопрос абсолютно актуальный. И Путин, в сущности, сам подталкивает к тому, чтобы Россия (а вовсе не какие-то там «пиндосы» или «загнивающая Европа») на него ответила. Если не раскатистой поступью народа (который в массе продолжает путать Отечество с Его превосходительством), то тихими шагами элиты. В конце концов, диктаторов свергают, когда они перестают отвечать именно ее интересам. Элита же пока молчит. Хотя санкции бьют ей по физиономии. Рубль и нефтедоллар худеют с интенсивностью анорексика. А капиталы исходят из страны организованнее, чем библейские евреи из Египта. Элита молчит. Но это не значит, что она не понимает, к чему в конце концов ведет порочная логика урки легкого поведения, которую демонстрирует нынешний хозяин Кремля. И это не значит, что этому пониманию предписано никогда не стать действием. Возможно, сам Путин так не думает. Но тогда это и есть одно из его самых больших заблуждений.