Игорь Луценко: На следователей по делу Небесной сотни оказывается колоссальное давление

Статті

04.06.2015 17:17

Статті

Игорь Луценко прошел в Верховную Раду после нескольких месяцев работы депутатом Киевского горсовета и многих лет гражданского активизма. Тезку одного матерого политика часто можно было увидеть на протестах против застройки столицы. Насколько эффективной была эта деятельность Луценко — это, по словам многих других борцов за старый и удобный для жителей Киев, можно оспаривать. Как бы там ни было, экономист по образованию и журналист по профессии, Луценко еще и активно участвовал в Евромайдане, был одним из тех, кто понес тяжкие телесные повреждения. Теперь Игорь Луценко — депутат парламента и член фракции «Батьківщина». Деятельность нынешнего парламента оценивает крайне критично. Грубые нарушения регламента, повсеместное «отползание» от своих предвыборных обещаний — таковы главные недостатки Верховной Рады по версии Игоря Луценко на сегодня. Однако нардеп за полгода убедился: парламент — живучая тварь, так что коллапса и радикальных изменений пока не ожидает. Сам же от своих принципов обещает не отступать, а из политики уходить не собирается до тех пор, пока жизнь в Украине не станет на уровне «хотя бы» стран Балтии и восточной Европы.

Игорь Луценко прошел в Верховную Раду после нескольких месяцев работы депутатом Киевского горсовета и многих лет гражданского активизма. Тезку одного матерого политика часто можно было увидеть на протестах против застройки столицы. Насколько эффективной была эта деятельность Луценко — это, по словам многих других борцов за старый и удобный для жителей Киев, можно оспаривать. Как бы там ни было, экономист по образованию и журналист по профессии, Луценко еще и активно участвовал в Евромайдане, был одним из тех, кто понес тяжкие телесные повреждения. Теперь Игорь Луценко — депутат парламента и член фракции «Батьківщина». Деятельность нынешнего парламента оценивает крайне критично. Грубые нарушения регламента, повсеместное «отползание» от своих предвыборных обещаний — таковы главные недостатки Верховной Рады по версии Игоря Луценко на сегодня. Однако нардеп за полгода убедился: парламент — живучая тварь, так что коллапса и радикальных изменений пока не ожидает. Сам же от своих принципов обещает не отступать, а из политики уходить не собирается до тех пор, пока жизнь в Украине не станет на уровне «хотя бы» стран Балтии и восточной Европы.

Игорь Луценко

С какими ожиданиями Вы шли в Верховную Раду и как теперь, через полгода, видите профессию народного депутата?

Я шел сюда после Киевского горсовета. У меня было несколько месяцев работы в Киевсовете. И я не ожидал, что тут будут такие произвольные нарушения регламента. Что тут вместо работы — сплошной бардак. Вот это первое и последнее впечатление мое от Верховной Рады. Что я подаю, там, 35, допустим, законопроектов. Из них 2 суперважных — это прокуратура и милиция. Один также об антикоррупционном законодательстве подавал, но там, в принципе, все более-менее в порядке прошло — как исключение. 

«Верховная Рада — это многолетние традиции манипулирования, договорняков, нарушения регламента, плюс наглость новых людей»

Но два фундаментальных законопроекта просто не идут из-за грубейших нарушений регламента. Так что Верховная Рада пока не является парламентом в нормальном понимании этого слова. Это многолетние традиции манипулирования, договорняков, нарушения регламента, плюс новая наглость, наглость новых людей. Вот такое наслоение. Поэтому я в последние дни, если честно, очень возмущен, после того, каким образом сняли мой законопроект о милиции, наш с Куприем. Это невозможно так работать в парламенте. Это профанация, дискредитация и все вот эти латинские термины. 

А внутри фракции налажена работа? Как она проходит? 

Отмечу, что к так называемым «молодым лицам», то есть молодым политикам, лидер нашей фракции очень благосклонно относится. Возможно, в чем-то даже это вызывает ревность старых членов. Я считаю, что я выбрал правильную фракцию. В целом, я доволен ее голосованиями, и я думаю, что, возможно, если сравнивать, это наилучшая фракция по голосованиям. Она больше всех остальных совпадает с моим видением того, как все нужно делать. Без каких-либо политичных реверансов, это так и есть. 

Они не голосовали за ключевые вещи, за которые я тоже не голосовал. Голосовали за то, за что другие не голосовали, но я тоже голосовал. Тут, то есть, вопросов нет.

Над какими законопроектами Вы лично работали эти полгода? 

И над маленькими, и над большими. С точки зрения сюжетной линии, которая началась до Майдана, через Майдан прошла, главное — это все-таки реформа нашей правоохранительной, силовой системы. Это прокуратура, милиция и суды. В судах немного сложнее, поэтому я туда не сильно совался до сих пор. 

Игорь Луценко

«С прокуратурой и милицией работаю персонально. Хожу к ним в кабинеты и рассказываю, как надо»

Но прокуратура и милиция — это люди, с которыми я персонально сейчас стараюсь работать. Вот просто хожу к ним в кабинеты и рассказываю, как надо. И плюс законопроекты о полиции и о прокуратуре — это основные вещи. Остальных много, но они не настолько значимые. Потому что именно из этих вещей прорастает наша власть. 

Это законопроекты по борьбе с коррупцией или какие-то структурные реформы ведомств?

Дело в том, что борьба с коррупцией зависит от этих двух ведомств. С коррупцией, в том числе и в судах, и в самой милиции, и прокуратуре. Это же наиболее коррумпированные наши инстанции, а они отвечают за наведение порядка. Поэтому для меня как члена Комитета по противодействию коррупции это приоритет.

Игорь Луценко - автор и соавтор 46 законопроектов, из которых приняты пока два. Также создал 12 депутатских запросов

«Простите, но проблему коррупции не решить созданием Антикоррупционного бюро!»

Конечно же, какими-то текущими проблемами коррупции занимаюсь. Один, второй скандал возникает. Но чтобы системно решить проблему коррупции — простите, но этого не решишь созданием Антикоррупционного бюро! Как говорил один из наших грузинов-реформаторов, нельзя надеяться, что Антикоррупционное бюро, даже если оно будет создано — а мы видим, что оно с таким скрипом создается, что ой-ой — даже если будет создано, это все равно временное средство. 

Должна быть в государстве нормальная прокуратура, и она должна решать все проблемы. Должна быть нормальная милиция: финансовая милиция, патрульная служба... И все это должно работать на поддержание законности и наказание преступников. 

Когда это может быть достигнуто?

Я уже начинаю прогнозировать так, что через некоторое время придет народ и будет просить нас в отставку. Потому что по бойне на Осокорках мы увидели, что народ не воспринимает такие методы, которыми с ним себя ведут. Я думаю, что скоро может произойти политический кризис. Потому что война сейчас снимает остроту всех этих вопросов, а снимется острота войны — начнется тут острота. 

Игорь Луценко на протесте против законов, загоняющих в угол украинские лоукостеры. Депутат продолжает ходить на гражданские протесты

Я думаю, что будет политический кризис, и в новом составе парламента у нас будет намного больше шансов. Я думаю, что начинать нужно с Конституции. Менять на уровне Конституции условия функционирования ветвей власти, как часть их — силовиков, которых нужно реформировать. Это путь, который может изменить эту страну. Этот парламент, как я вижу, не способен на такую деятельность. 

Я смотрю предвыборную программу «Батьківщини». Я понимаю, что Вы не можете отвечать за всю фракцию, но тем не менее...

За всю Одессу не скажу, да...

Тут написано, что «победа и установление мира» должно быть достигнуто, вступление в НАТО, честное правосудие, народный контроль, децентрализация, отменить неприкосновенность президента, парламентариев и судей. Как Вы считаете, что было сделано по этим направлениям, и вообще, возможно ли это за текущую каденцию парламента осуществить?

Если бы мы с вами играли в казино, и было бы два поля - «можно» и «нельзя» - то я бы ставил на «нельзя». Потому что сейчас, на сегодня, появилась тенденция к так называемому компромиссу. То есть, люди шли с одними лозунгами, говорили: мы сделаем вот это. А потом оказывается, что ой, мы не можем это сделать. И решают: ну давайте хоть что-то сделаем и назовем это типа реформой. 

«Мы хотели огромную реформу милиции, но давайте хоть вот такусенькое что-нибудь сделаем, а все эти наши лозунги давайте забудем»

Я вот эту идеологию компромисса не воспринимаю. Потому что я на самом деле шел с такими требованиями, которые уже являлись компромиссом, между тем, что нужно делать, и тем, что можно сделать. Поэтому пространства у меня, например, для компромисса крайне мало. 

Но существует такая тенденция, когда люди устают от борьбы, от предвыборного оптимизма риторического, и начинают говорить: мы хотели огромную реформу милиции, но давайте хоть вот такусенькое что-нибудь сделаем, а все эти наши лозунги давайте забудем. Это очень опасная тенденция. 

Это проявилось. Потому что мы обсуждаем закон о милиции, и тут происходит стычка на Осокорках. Там били и одних, и других людей. Кровь лилась в столице воюющей страны. Сама с собой воюет Украина в своей столице, или что это? Поэтому я против этих договорняков, когда торгуются, мол, давайте мы это наше обещание реализуем позже, а сейчас мы поможем вам сделать ваше, а за это вы нас назначите каким-нибудь министром. Ну нельзя так делать!

«Люди сказали политтехнологам: придумайте нам лозунги. Те придумали. Но это же не этих политиков лозунги, не из их души идут»

Как Вы считаете, почему такие обещания вообще перед выборами пишут, если Вы сейчас видите, что их скорее невозможно все выполнить, чем возможно?

Это субъективно. На самом деле, все возможно. Просто люди занимаются деньгами своими, политическим влиянием, политическим будущим, материальными благами. Люди не хотят ничего менять. Люди сказали политтехнологам: придумайте нам лозунги. Те придумали. Но это же не этих политиков лозунги, это же не из их души идут лозунги. Я провел пять дней в изоляторе временного задержания, так у меня на всю жизнь такая, знаете, «радость» к милиции осталась, что ух!

А многие через себя не пропускают. А потом начинают думать: ну, это же лично меня обидели, так давайте я пойду, лично как-то договорюсь, чтобы меня как-нибудь там наградили. Должностью. Скажем, президента. Но это неприемлемо. Культура политического отползания от своих изначальных лозунгов — это смешно просто.

А Вы вот будете стараться достичь хоть в какой-то сфере всего, что было написано? Как Вы себе это представляете? 

Конечно. Я считаю, что у меня очень мало времени. Я на пять лет не рассчитываю. Я рассчитываю, что у меня есть год, и я за год должен показать хоть какой-то результат сейчас. И основное тут — я буду стараться напоминать о какой-то линии, которая является моей. 

Фракция — это конгломерат каких-то линий. Политика коалиции — конгломерат линий фракций. Тут главное четко сказать: я был за вот это дело, я продолжаю быть за это дело, и я буду за него выступать. Тут нужно не становиться политиком вообще, а быть политиком, у которого есть набор идей, с которым он пришел. 

«Я буду полным лузером, если я получил эту корочку и ничего не сделаю»

Меня очень раздражает, когда какой-нибудь журналист обращается ко мне с вопросом: расскажите, как вы достигли успеха? Я ж еще ничего не достиг, никакого успеха!

Парламентское вот это самое — это в какой-то системе координат успеха, но это не моя система координат. Я буду полным лузером, если я получил эту корочку и ничего не сделаю. По крайней мере, я должен понять, во что я уперся, в какой препятствие. А общество считает, что раз человек депутат, значит, он уже чего-то достиг — да наоборот! Он только начал получать шансы для того, чтобы что-то достигать.

Для меня успех измеряется тем, насколько я продвинулся к цели своей. По милиции — это огромная цель. Мы знаем, что революция началась во Врадиевке, с 30 ноября. Хорошо, что сейчас они сняли по беспределу наш законопроект. Было бы хуже, если бы все пять лет было молчание. Сейчас можно сказать, что эти негодяи действуют так, потому что наши идеи очень сильные, и они вынуждены мухлевать, чтобы не играть против нас открыто. Потому что в открытом бою они нам проиграют. 

«Возможно, этот парламент дойдет и до такого состояния, когда тут просто не будет смысла находиться»

Посещают ли Вас мысли, что депутатство оказалось не таким однозначным и результативным, много договорняков и ничего не работает, и лучше это бросить и заняться чем-то другим?

Пока я не готов к такому резкому шагу. Но, возможно, этот парламент дойдет и до такого состояния, когда тут просто не будет смысла находиться. Я действительно рассматриваю такую возможность. Сама по себе парламентская деятельность имеет очень низкое КПД и тенденцию к гипнотизации человека. Ты можешь крутиться, как белка в колесе. Какие-то бумаги куда-то там носить, договариваться с кем-то. Но все это за стенами парламента дает очень маленький результат. 

Поэтому нужно все время ментально выходить за эти парламентские рамки и смотреть: что будет в результате всей этой деятельности? Ты можешь целый день стараться, успеть на одно заседание, на другое, на встречу, а в результате будет ноль. Хотя целый день ты в мыле что-то делаешь. 

«На следователей по Небесной сотне оказывается колоссальное давление»

Возможно, больший эффект иногда даст не законопроект, а то, что ты придешь к какому-нибудь чиновнику. По той же Небесной сотне я сейчас пытаюсь работать кулуарно, помогать нормальным следователям в их действиях и всячески их поддерживать — даже морально, потому что на них оказывается колоссальное давление. 

Сотрудничество в рамках объединения «Еврооптимисты» происходит?

Присходит, почему и нет? Можно обращаться за помощью, чтобы подписать законопроект, можно советы там находить. Это сеть. Сейчас ведь есть такая проблема: новая генерация, или я бы даже назвал ее настоящая оппозиция, потому что сейчас все-таки не мы контролируем власть — так вот, реальная оппозиция не консолидированная, не имеет сети. 

В парламенте, где ты ничего не можешь сделать сам, где нужно объединяться, даже чтобы маленькую вещь сделать, нужно объединяться, объединяться и еще раз объединяться. Парламент — это вообще работа по объединению. Все время, постоянно. 

Объединяетесь? С кем?

Ну, я в «Еврооптимистах», читаю их чатик... Основное тут то, что есть медийные образы, а есть реальные люди, и нужно с ними знакомиться, узнавать, кто есть кто, с кем и насколько можно работать. До какой степени можно входить в доверие. 

«Парламент — такое живучее животное. За разборками прячется страшная любовь людей к позициям, которые они занимают»

Как думаете, развалится ли парламент в ближайший год-полтора?

Мне кажется, что это такое живучее животное... По всем этим разборкам я вижу, что за ними, за этим фоном, есть страшная любовь людей к власти, к тем позициям, которые они занимают. В конце концов, инстинкт самосохранения всегда говорит им «Стоп!» в тот момент, когда это приближается к катастрофе. Пока я бы сказал, что этот предохранитель срабатывает. И я бы сказал, что это скорее хорошо, чем плохо. 

Случаются какие-то страшные вещи, после которых все должны были бы уйти, по европейским стандартам. Но одни говорят другим: давайте мы вас не будем трогать, давайте как-нибудь договоримся, то да се. Это и хорошо иногда, а иногда и плохо, но стабильность парламента все-таки есть. 

А как оцениваете решение Мирошника подать в отставку после того, как всем стало известно содержание его переписки?

Я думаю, что, возможно, у него не было особой мотивации работать парламентарием. Я подозреваю так. Если человек просто взял и сказал, что идет в отставку. Наверное, у него не было какого-то дела, которое он бы тут с увлечением делал. Возможно, если бы это дело у него было, он бы на курорты не ездил. 

Вот в чем проблема. Ты пришел в парламент, и вроде бы ты и хороший человек, и даже хочешь что-то хорошее сделать. Но тут нужно иметь очень четкую заточку. Возможно, у него такой заточки нет, и это было последней каплей. Конечно, на него, наверное, фракция надавила. Но, честно говоря, мне хотелось бы видеть, как регионалы идут в отставку. На них компромата куча. 

Это, простите, не поездка с «некоей другой женщиной» - да кто его знает, что у него там в семье происходит? Есть ли у него фактически семья, или нет. Я вот долгое время был де факто разведен, хотя формально еще год мы разводились. С другой стороны, можно это считать, что парламент проявил очень высокую политическую культуру. Но, честно говоря, смотря на этот парламент, я перестал верить в такие мотивации. У людей нет таких мотиваций. В Европе — да. Ты оскандалился — и все. 

Но ведь у тех, с кем Вы здесь сотрудничаете, есть такие мотивации?

Безусловно. Есть немногочисленная, недостаточно структурированная, но постепенно кристализующая себя группа людей. 

«Моя мечта — сделать государство на уровне стран Прибалтики и восточной Европы. После этого можно отдыхать»

Видите ли Вы себя в профессиональной политике через 5, 10 лет?

Через пять еще вижу, через десять — не знаю. Честно говоря, моя мечта — это сделать государство с точки зрения безопасности от полиции, с точки зрения справедливости судов, с точки зрения честности и ответственности прокуроров хотя бы на уровне Прибалтики или восточной Европы. После этого можно было бы уже идти отдыхать. Если у нас будут столь же честные суды, столь же ответственные милиционеры, то можно будет сказать: да, я свою миссию сделал. Но если этого не будет, или если будут, не дай бог, какие-то другие вызовы — Россия зайдет на нас с севера, или еще что-то такое — я боюсь, что работы найдется. 

С одной стороны, парламент дает очень много свободы и самопланирования. Но, с другой стороны, то, где ты можешь что-то делать — это исполнительная власть. Тут нужно переубедить фракцию, а там ты министр — и у тебя есть полномочия. Издал свое распоряжение — и все. И нужно себя готовить к какой-то сфере, чтоб ты мог хотя бы кадрово и экспертно закрыть какое-то направление. 

Второй вариант развития политика — это когда ты строишь свою фракцию. Когда становишься политическим лидером, на которого ориентируются твои коллеги в парламенте. Два таких пути развития. Мне нравятся оба, но больше я бы ориентировался на какую-то сферу: то ли на борьбу с коррупцией, то ли на правоохранительные органы, то ли на национальную безопасность и оборону — что-то такое. 

Игорь Луценко в кулуарах Верховной Рады

Интервью о первом полугодии работы в парламенте с Мустафой Найемом и Светланой Залищук, Егором Соболевым и Олегом Березюком, Аленой Шкрум и Алексеем Порошенко, Владимиром Парасюком и казаком Михаилом Гаврилюком читайте на странице спецпроекта FaceNews Полгода Рады. Новые лица.