Егор Фирсов: Если так пойдет и дальше, мы будем собирать митинги и требовать наказания

Статті

20.01.2016 10:00

Софико Векуа, джерело: «Facenews»

Статті

«Мы не то, что не посадили трех своих друзей, мы и врагов, собственно говоря, не посадили»

Изменения в Конституцию в части децентрализации являются опасным механизмом, уверен дончанин, народный депутат от «Блока Петра Порошенко» и координатор Антикоррупционного движения под руководством Валентина Наливайченко Егор Фирсов. По его словам, в случае перевеса в парламенте пророссийских сил будет достаточно 226 голосов, чтобы прописать в законе новые полномочия для так называемых республик. Нардеп рассказывает, что подобной опасности можно было избежать, однако предложения не были учтены. О том, как уберечь Украину от ловушки «независимых республик», причинах провала в сфере борьбы с коррупцией и необходимости объединения демократических сил на перевыборах в Кривом Роге в интервью FaceNews рассказал Егор Фирсов.

Как Вам риторика президента Украины на недавней пресс-конференции?

Без комментариев.

Егор, Вы возглавляете парламентскую группу по межпарламентским связям с Республикой Сингапур. Именно с этой страны, по словам Петра Порошенко, мы собирались брать пример в сфере борьбы с коррупцией. Как оцениваете успехи Украины?

Есть ряд успешных стран, которые провели реформы и сделали огромный рывок в борьбе с коррупцией. Речь идет не только о Сингапуре. Это и Грузия, и Словакия, и страны Прибалтики. Кстати, по всему опыту проведения реформ написаны неплохие материалы и системные книги, дающие подсказку нашей элите и гражданскому обществу, что нужно делать.

К сожалению, ни из опыта Сингапура, ни из опыта стран Прибалтики или Словении по факту мы ничего не взяли. По моему мнению, любая коррупция должна решаться конкретными посадками реальных коррупционеров. У коррупции есть имена. Если ты неэффективен, тебя увольняют. Если ты нарушаешь закон, к тебе должны применить санкции и посадить тебя. Те новые системы, новые механизмы, которые принимает парламент, будут работать и приносить коэффициент полезного действия, если мы реально начнем наказывать виновных.

Скоро мы будем праздновать победу Революции Достоинства, победу над режимом, который мы все называли бандитским и воровским. Однако за эти два года мы не можем четко назвать виновных лиц, во-первых, в расстреле Майдана, во-вторых, в сепаратистских действиях мэров городов, которые, по сути, развязывали эту войну. Я сейчас говорю о бывшем мэре Мариуполя Хотлубее, мэре Дружковки Гнатенко, мэре Дебальцево Проценко, которого недавно вообще отпустили, несмотря на его сепаратистские действия.

Также мы не увидели посадок и наказания лиц, отвечающих за военные действия, связанные, например, с Иловайским «котлом». Мы не увидели наказания приближенных к Януковичу лиц, которые разворовывали государственный бюджет. Речь идет о Борисе Колесникове и «Евро-2012», вышках Бойко, преступных и коррупционных действиях Ефремова, которые даже сейчас не могут довести до конца.

Мы прекрасно понимаем, что коррупции меньше не стало, коррупция сохранилась. Если мы уж не бьем чужих и своих предшественников, то давайте вылавливать коррупционеров, находящихся рядом с нами.

Если Вы уже говорили о Сингапуре, и президент цитировал Ли Куан Ю, побуждая Ярему посадить трех своих друзей: мы не то, что не посадили трех своих друзей, мы и врагов, собственно говоря, не посадили.

Депутаты от «Блока Петра Порошенко» говорят, что поднимают на фракциях вопросы о наказании виновных за те ли иные преступления, в том числе, спрашивают президента. На каком этапе государственной системы проблема «почему не посажены виновные» исчезает?

Говорят, в том числе, и я задаю насущные вопросы. На каком этапе – правильный вопрос. Парламент – это орган, который по факту принимает законы, правила игры. Да, это не его основная функция, еще, например, есть контролирующая функция, функция принятия бюджета. В основном эти действия стопорятся на уровне исполнительной функции.

Реформы на уровне Кабинета министров должны дальше реализовываться, а если мы говорим о наказании виновных за уголовные дела, это дело правоохранительных органов – абсолютно недееспособной прокуратуры, СБУ, нового органа, который мы создали, Национального антикоррупционного бюро, Министерства внутренних дел, уже сейчас эти функции перешли к Национальной полиции. Мы знаем, что самые реальные и самые жесткие решения проявляются в ближайшие сто дней. Мы пока Национальное антикоррупционное бюро не слышим и не видим в действии.

Я бы очень хотел, чтобы президент как фигура, которая четко контролирует и которой по факту непосредственно подчиняются два ключевых органа – Министерство внутренних дел и прокуратура – жестче ставил вопрос о том, что виновные лица должны быть наказаны. Я уверен, что президент знает положение вещей, в этом отношении президент должен реагировать намного жестче.

Мы, в том числе, требуем уволить генерального прокурора. Ни одно дело, которое начиналось из Генеральной прокуратуры, не было доведено до конца.

После Майдана было сменено несколько генеральных прокуроров, однако результата больше не стало…

С одной стороны, борьба с коррупцией – это сложный процесс, нужны хорошие законы, сильное гражданское общество, открытие и принципиальные чиновники. С другой стороны, борьба с коррупцией – это невероятно простой вопрос, я бы даже сказал, банальный, для этого нужна простая политическая воля. У кого такая воля будет, тот и сможет реализовать план, который нужен Украине. У кого такой воли не будет, кто будет использовать и исповедовать кулуарные договоренности, договорняки за кулисами, его орган и как следствие страна будут обречены на провал.

Я вижу, что сейчас договоренности есть, и я вижу, что «Оппозиционный блок» не поддерживает решение об увольнении генерального прокурора, значит, он их устраивает. А устраивает он их, потому что все уголовные дела заморожены. Для меня это одна из многих лакмусовых бумажек, которая говорит обо всем.

В таком случае, Вы, вероятно, поддерживаете снятие неприкосновенности с депутатов...

Я в своих позициях очень последователен и принципиален. Год назад я четко выступал за это решение и продолжаю выступать. Если будет голосование, буду голосовать «за» снятие неприкосновенности. С другой стороны, я понимаю, что с тем неадекватным политическим положением вещей, которое у нас сейчас есть, с теми правоохранительными органами, которые у нас сейчас есть, и с тем избирательным правосудием, потому что одних сажают, а других коррупционеров не сажают, это решение может быть опасно.

Многие говорят: если бы у депутатов не было неприкосновенности, то, возможно, Майдан как таковой не состоялся бы, потому что побоялись бы выйти, начали бы бросать в тюрьму, в том числе, задерживать и за административные нарушения. Исходя из этого, в этом есть доля рационального. Но, тем не менее, я еще раз говорю, что последователен в своей изначальной позиции.

То есть, сейчас есть вероятность того, что в случае снятия с депутатов прикосновенности будут продолжаться избирательные репрессии?

Да, в том то и дело, что они будут не начинаться, а продолжаться. Мы видим, что за решеткой были представители «Свободы», например, Сиротюк, представители некоторых батальонов. Сейчас мы все видим, что происходит с Корбаном и Мосийчуком.

Возможно, эти лица виновны в совершении определенных действий, но этот список избирательный, это одна сторона медали. Есть ряд фамилий, по которым даже уголовные дела не заведены. Абсурдность ситуации заключается и в том, что, например, в европейских странах (производства, – FaceNews) заведены на того же Мартыненко, а наша прокуратура не может осмелиться завести на него даже уголовное производство. Это нонсенс.

Больше 60% украинцев считают борьбу с коррупцией, в первую очередь, обязанностью президента, хотя у нас и есть ответственные за это органы, которые Вы сегодня уже перечисляли. Как оцениваете такие результаты?

Все очень просто. Во-первых, еще раз подчеркну, что президент отвечает за силовой блок, в частности, за прокуратуру, генерального прокурора, СБУ и по факту назначает директора Национального антикоррупционного бюро. Люди об этом знают.

Во-вторых, все прекрасно понимают, что по Конституции именно президент – голова государства, и так или иначе у него есть косвенное или непосредственное влияние на все ветви власти.

В-третьих, все знают, что президент является субъектом законодательных инициатив, поэтому в этом отношении у него и есть определенная связь с парламентом.

Исходя из этого, у президента достаточно полномочий, я бы сказал, наибольшее количество полномочий, чтобы осуществлять функцию борьбы с коррупцией. Понимаете, президенту нужно ставить четкие задачи, как менеджерам, например, генеральному прокурору: «Должны быть наказаны виновные за такие-то дела». Не справился со своей задачей, нужно увольнять человека. Не так, что Шокин огромное количество времени занимает свой пост, и результатов ноль.

Люди это видят. Людей в этом отношении не обманешь, у нас не работает зомбирующая картинка по телевизору, хотя в этом отношении лжи достаточное количество. Поэтому люди возлагают ответственность за борьбу с коррупцией именно на президента.

Вы являетесь координатором инициативы Антикоррупционное движение, которая борется с коррупцией. Движение было создано не так давно. Расскажите подробней, чем занимаетесь, сколько людей присоединились, и какие задачи ставите перед собой?

Абсолютно правильно, мы создали антикоррупционное движение осенью прошлого года, оно насчитывало буквально несколько десятков человек. В этом антикоррупционном движении присутствуют представители разных общественных организаций.

Мы не ставили цели идти в политику, наша цель была одна – собирать информацию, подавать ее в правоохранительные органы и, исходя из всех инструментов, общественных, международных, юридических, требовать наказания за соответствующие преступления.

Неожиданно нам начали писать люди по всей Украине, создавать даже своего рода местные ячейки, поднимать местные проблемы, например, в Ровно – вопрос янтаря, на Закарпатье и во Львове – вопрос контрабанды, в Донецкой области – вопрос коррупции при пересечении переселенцами границы. Коррупционных фактов по Украине было очень много, люди стали писать, присоединяться. По определенным направлениям мы начали вырабатывать методологию борьбы с коррупцией и проводить семинары борьбы с коррупцией.

Сколько членов в нашей организации? Порядка нескольких тысяч. Я еще раз подчеркну: это совершенно не политическая партия. Мы приезжаем в каждую область, выбираем своего рода координатора, опытного человека с положительным бэкграундом, который объединяет людей и делает все возможное, чтобы в его области коррупции было меньше.

Вы можете использовать инструменты народного депутата, чтобы находить факты коррупции. Я говорю, например, о депутатских запросах. Как работают правоохранительные органы на местах, и кто стоит во главе коррупции в Украине?

Вы абсолютно правильно подметили, что у меня есть полномочия народного депутата, соответственно, есть инструмент. Я системно подаю и депутатские запросы, систематизирую все материалы по ключевым персонам, которые сейчас находятся в парламенте и правительстве касательно коррупционных действий, и подаю в правоохранительные органы.

Пока в силу того, чтобы меня не обвинили в спекуляциях, я бы не хотел называть фамилии. Еще сейчас я дам определенное количество времени правоохранительным органам, чтобы они разобрались в этих делах и завели уголовное производство. Если они дальше будут бездействовать, то я буду выходить в публичную плоскость, организовывать гражданское общество. Я допускаю, что мы будем проводить какие-то митинги, пикеты и требовать наказания виновных лиц.

Чего стоит только дело, когда несколько дней назад отпустили известного сепаратиста мэра Дебальцево Проценко, который призывал к сепаратизму, призывал местный совет поддержать проведение референдума «ДНР» об отделении от Украины. На такие факты мы будем реагировать, если правоохранители не будут действовать.

Поскольку Вы не хотите назвать фамилии, возможно, скажите хотя бы должности тех, кто крышует коррупцию по Вашим расследованиям.

Я же не судья и не прокурор. Еще раз подчеркну, это должны устанавливать правоохранительные органы. Когда депутат начинает заниматься какими-то следственными действиями, это говорит о том, что в стране не все в порядке. У меня нет следственных полномочий, но в силу того, что ни судебная, ни правоохранительная системы не работают, я вынужден использовать свои полномочия и копать. Соответственно, не хотел бы делать какие-то заявления в силу того, что у меня таких полномочий нет.

Вскоре парламенту предстоит голосование за внесение поправок в Конституцию. Во-первых, как будете голосовать? Во-вторых, наберется ли, по Вашему мнению, нужное количество голосов?

Здесь нужно понять, что по факту это будет третье голосование. Первым голосованием было голосование за обращение в Конституционный суд. Второе голосование – это принятие решения в первом чтении. Третьим голосованием будет принятие решения в целом.

Здесь можно четко отследите позицию, кто и как голосовал до этого. Если какой-то народный депутат или какая-то политическая сила в начале голосовала «против», а сейчас будет голосовать «за», то будет возникать вопрос, и вы, как СМИ, как независимые журналисты, должны поднимать эту тему и задавать вопрос: «Почему Ваше решение изменилось?».

Я как дончанин, понимающий суть проблем, которые там происходят, голосовал «против». Это, наверное, тема для отдельного разговора. Коротко скажу, что это очень опасный механизм, ведь мы предусматриваем особые права для этих территорий, которые будут урегулированы специальным законом. Этот закон в случае изменения конфигурации парламента очень легко изменить, имея 226 голосов. Если, не дай Бог, придут какие-то пророссийские силы, они с легкостью при помощи 226 голосов смогут этот закон поменять и прописать там полномочия для так называемых независимых республик.

Исходя из этого, для меня это очень опасный механизм. Я предлагал рад форматов, как из этого механизма можно было выйти. К сожалению, они не были учтены, поэтому мое решение – не голосовать.

Какую альтернативу Вы предлагали?

Например, можно было предусмотреть альтернативу принятия специальных законов, которые будут регламентировать правовое положение вещей на Донбассе, тремястами голосов, так же, как меняли Конституцию. Это такой механизм выхода из этой ловушки. В таком случае в принципе можно было рассматривать решение о принятии.

Вы были одним из активных участников событий в Кривом Роге после выборов мэра. Ваш коллега по парламенту Егор Соболев отмечает, что у общества есть все возможности обеспечить достижение целей по технологии Кривого Рога. Как расцениваете заявление Соболева?

Я думаю, он имеет в виду использование и организацию гражданского общества в достижении конкретных и четких целей. Перевыборов в Кривом Роге добилась же не «Самопомощь», не Соболев, не Милобог, а люди, потому что они этого хотели, требовали, выходили на митинги, демонстрации. Люди использовали общественный инструмент давления на власть, а власть испытывает дискомфорт и начинает что-то делать только, когда на нее давят. Это было доказано Майданом, это сейчас подтверждает Кривой Рог. Поэтому за наши права, за реформы, за наказание виновных лиц в совершении преступлений нужно бороться, независимо от того, ты народный депутат или просто гражданин Украины.

Как думаете, поменяется ли результат выборов мэра Кривого Рога после нового голосования?

В Кривом Роге во втором туре нужно будет активно работать, приезжать демократическим политикам, депутатам и агитировать, поддерживать демократического кандидата. Это вопрос принципиальный, поскольку Кривой Рог находится на таком стыке борьбы за украинское позиционирование.

Мы знаем, что в Мариуполе выиграл мэр-регионал, и демократы проиграли. Мы увидели положительную тенденцию, когда в Днепропетровске выиграл проукраинский кандидат, и мы должны сделать все, чтобы в Кривом Роге тоже выиграл человек, который видит украинское будущее, независимо от политической силы.