Очередной процесс против Юлии Тимошенко открыл для страны новый вид увлекательного жанра – допрос свидетелей с элементами спиритического сеанса. Джокеры генеральной прокуратуры, которыми стали таинственные свидетели в деле убийства Евгения Щербаня, у большинства экспертов вызвали иронию с элементами легкого шока.
Люди, которых публично допрашивали судьи Печерского суда, рассказали увлекательнейшие истории из жизни украинской элиты 90-х годов, о бандитских разборках тех лет, убийцах, ворах и прочее. Единственное, чего они не могли сказать – о своих отношениях с убитым Евгением Щербанем и Юлией Тимошенко. А все, что повествовали, они услышали из разговоров третьих лиц, которые уже давно отошли в мир иной.
Журналистская и экспертная братия дружно хохотала и высмеивала каждый очередной перл свидетелей Игоря Марьинкова и Сергея Зайцева. Первый где-то как-то от кого-то через третьи уши слышал, как исполнители убийства Щербаня рассказывали, что им это дело заказала Тимошенко. При этом Марьинков уверенно говорил о своей встрече с Тимошенко 17-летней давности, и даже припоминал бренды ее одежды и духов.
Второй свидетель вообще превратил допрос в фарс, сообщив, что ему обо всем рассказывала покойная жена – сестра жены помощника Лазаренко Кириченко, который и сам в состоянии алкогольного опьянения также вещал о роли Тимошенко в этом убийстве.
С такого, на первый взгляд бредового свидетельства «с того света», можно было бы смеяться, если бы все это, согласно нового украинского уголовно-процессуального кодекса, не могло стать доказательством в суде. Хотя это не вкладывается в рамки здравого смысла, но выдуманные кем бы то ни было домыслы о якобы сказанных когда-то покойником словах, могут становиться доказательством в суде.
Новшества кодекса
Открываем новоиспеченный кодекс, который власть протащила аккурат перед новым процессом против Тимошенко по убийству Щербаня, и читаем 97 статью – «Показания с чужих слов».
«Показания с чужих слов – это выражение, совершенное в устной, письменной или другой форме, касательно некого факта, который основывается на объяснении другой персоны. Суд имеет право признавать допустимым доказательством показания с чужих слов независимо от возможности допросить персону, которая предоставила первичные объяснения», - говорится в статье. Тут же указываются факторы, которые должен по своему усмотрению учитывать судья, решая, стоит ли считать такие свидетельства доказательствами.
Читая эти строки и показания свидетелей в деле Щербаня, фантазия сразу же рисует возможности украинской судебной системы: против любого найдется нужный свидетель, который, ссылаясь на слова некоего покойника, обвинит человека во всех смертных грехах. И как оправдываться? Не устраивать же в суде спиритический сеанс с покойником…
«Главком» поинтересовался у экспертов в области международного права, как в Европе и США относятся к показаниям с чужих слов. Ведь именно на их передовой опыт ссылалась украинская власть, когда проталкивала новый «прогрессивный» уголовно- процессуальный кодекс. Все опрошенные сошлись во мнении, что подобные нормы в так называемых правовых государствах есть, но там все же есть существенные отличия.
Опыт США
«Как я понимаю, то, что оказалось у нас в кодексе - это часть американского доказательного права. В своде правил о доказательствах США есть специальный раздел «показания с чужих слов». Там очень тщательно и детально расписаны правила приемлемости таких доказательств. Но существует общее правило, что такие доказательства все же в основном неприемлемы, особенно в части показаний пересказанные со слов покойников», - делится своим мнением юрист Харьковской правозащитной группы Геннадий Токарев.
Уточняет американский опыт бывший гражданин США и экс-министр юстиции Украины Роман Зварич. «Во всех кодексах, которые я изучал, четко разделяется понятие первичного доказательства и сопроводительного доказательства. Понятно, что показание с чужих слов не может быть первичным, то есть основным доказательством. Оно может лишь подкреплять основное доказательство. Без основного доказательства показания с чужих слов не могут быть приняты в суде. В США, если сторона обвинения хочет внести доказательство в виде показаний с чужих слов, то должна сделать это лишь после предъявления основного доказательства» - утверждает Роман Зварыч. По его словам, то, что говорили свидетели в деле об убийстве Щербаня – это классический пример вторичного и сопроводительного доказательства. «Их слова могут быть приняты лишь при условии, когда есть первичное доказательство, которое этими словами лишь подкрепляется», - уточняет экс-министр юстиции.
В Европе полагаются на адекватность судей
Другой экс-министр юстиции, в прошлом вице-президент ПАСЕ, член Венецианской комиссии и в недавнем прошлом нардеп из фракции Партии регионов Сергей Головатый утверждает, что и в Европе показания с чужих слов не являются доказательством.
«Показания из чужих слов и показания из слов обвиняемого в современной европейской практике не являются доказательством. Доказательствами могут быть юридические факты и документы. Речь может идти только о показаниях с чужих слов о конкретных фактах, а не о том, что кто-то мне когда-то сказал. Иначе я должен предоставить доказательства, что этот человек мне это действительно сказал», - считает Головатый.
По крайней мере, то, что происходит в деле об убийстве Щербаня, по его словам, в Европе бы точно не прошло.
«Можно ведь все просто выдумать. Само слово не может быть доказательством, тем более пересказанное слово давно умерших людей. То, что я сейчас наблюдаю в свидетельствах по делу Щербаня, очень слабо похоже на доказательства. Все это базарные сплетни, баба бабе сказала. В нашей судебной системе, нет сомнения, судьи могут признавать такие слова доказательством. Но на Западе суды никогда такого не сделают и не возьмут такое доказательство», - уверяет экс-министр юстиции.
Известный адвокат Валентина Теличенко утверждает, что в Европе по этому поводу нет единого стандарта, там многое отдано на откуп самим судьям.
«Скажу честно, по этому поводу нет единого европейского стандарта. Там есть принцип, что надо уважать судью. Который понимает, что когда свидетель выдвигает со слов покойников кучу тяжелых обвинений в адрес подсудимого, то это не доказательство. Этому свидетелю доверять нельзя. Потому нельзя говорить, что в Европе с чужих слов ничего не докажешь. Но здравый смысл судей принуждает их проверять показания с чужих слов. Если их проверить их нельзя, так как человек умер, то такие показания надо трактовать в пользу подсудимого», - делится опытом госпожа Теличенко.
В СССР свидетели по Щербаню «не прошли бы»?
Как не парадоксально это звучит, но эксперты считают, что в старом уголовно- процессуальном кодексе вопрос о показаниях с чужих слов был решен цивилизованней, чем в новом. Как минимум, показания, пересказанные со слов покойника, там доказательством не были.
«В нашем старом кодексе по этому поводу было лишь одно предложение – если кто-то дает показания с чужих слов, то указанное лицо должно быть также допрошено. Сейчас в кодексе есть целая статья, но она недостаточно детализирована, как в американских правилах», - говорит Геннадий Токарев.
Известный борец с «совковым» прошлым Сергей Головатый также вынужден с этим согласиться. «Как бы то ни было, даже в Советском Союзе такого не было с показаниями с чужих слов. Анонимки были и массово писались, но они же не фигурировали в судах», - отмечает Головатый.
Роман Зварыч, который в целом поддерживал принятый уголовно- процессуальный кодекс, также отмечает политическую составляющую «показаний с чужих слов».
«Показания с чужих слов были предметом острой дискуссии в парламенте во время принятия кодекса. В этом документе есть много позитивных моментов, но там есть и откровенные промахи, уничтожающие демократичность всего кодекса. По 97-й статье были жесткие споры, я не мог понять, почему все наши предложения по ней не находили поддержки, почему тупо отвергали на тот момент абсолютно неполитические правки в процедуру принятия показаний с чужих слов. Теперь, смотря на процесс Тимошенко, я понимаю, почему они тогда так жестко проталкивали 97 статью в нынешней редакции», - намекает на коварный стратегический план власти по делу Тимошенко Зварыч.
Как видим, в мировой практике во время рассмотрения столь щепетильных моментов с показаниями с чужих слов основной упор делается на адекватность и вменяемость самих судей. У нас власть также отдала право толковать пересказы покойников судьям. Но судьи у нас, к сожалению, не те, что в Европе.