| Сергей Арбузов теперь займется наукой (фото: polittech.org) |
В интервью российскому государственному информагентству бывший и.о. премьер-министра Сергей Арбузов рассказал, что представители власти должны лично поговорить с каждым террористом, о том, что реформы были хорошие, просто населению не успели внушить эту мысль, а также о том, что Майдан в Украине стал еще одной ветвью власти.
Сергей Арбузов имеет все причины ненавидеть Майдан. Ведь перед началом протестов у него было почти все. Он замкнул на себе все денежные потоки. Янукович всерьез хотел заменить Азарова младореформатором (правда, Кремль, мягко говоря, не был в восторге от слишком талантливого управленца). Напоследок ему даже удалось в течение месяца поруководить правительством, но он явно рассчитывал на более длительное пребывание в кресле. FaceNews позволил себе опустить некоторые многословные и малоосмысленные тирады господина Арбузова, выбрав действительно интересные фрагменты из интервью беглого чиновника.
О том, что премьеру надо встретиться с каждым террористом
Что касается объявленной Донецкими и Луганскими областями, ставшими республиками, независимости от Киева… Нужно понимать, что волеизъявление народа, которое произошло 11 мая на референдумах в обоих регионах, это важный политический и социальный фактор. И с этим не могут не считаться власти в Киеве, они должны это понимать, они все должны учитывать, как мы (правительство при Януковиче — прим. ред) в свое время учитывали ту ситуацию, которая сложилась в стране в конце 2013-го года, и те пожелания, которые высказывали студенты киевских вузов на Майдане.
Заметьте, мы тогда не объявляли антитеррористической операции. Мы пытались вести диалог. Я лично встречался со студентами и отвечал на их вопросы. В моем кабинете побывали около шестисот студентов, которым я объяснял, чего мы хотим, и я уверен, что ни один студент, после того, как побывал у меня на встрече и получил все ответы, которые его волновали, не вышел после этого на Майдан для противостояния правительству.
Это была моя идея — я разослал всех министров, отпустил их с работы, я заставил их пойти по всем вузам столицы, за каждым министром было закреплено два-три вуза, мы заходили в аудитории, собирали людей, иногда одновременно до тысячи человек, мы приглашали молодых людей с Майдана на эти встречи. Они задавали вопросы, мы отвечали. Были, конечно, и провокаторы, которые задавали вопросы явно не те, которые волнуют студентов. Но в основной своей массе люди услышали нас. Когда я закончил встречу в Институте народного хозяйства, студенты согласно кивали. Это говорит не о том, что я хороший оратор, а о том, что они получили то, чего хотели.
Но у нас не хватило времени, студентов были тысячи, мы не успели поговорить со всеми. А когда ситуация обострилась, то это уже вылилось в радикальные протестные настроения, но это уже были совсем другие люди… Но я уверен, что не студенты, не их выступления были причиной катастрофической для нас ситуации.
О начальстве
В последний раз с Януковичем мы виделись на совещании 14 или 15 февраля. С тех пор мы не общались даже по телефону. Верховная рада меня отправила в отставку, а после отставки какие темы могут быть у меня с президентом?
О том, что закрученные гайки времен Януковича — еще не пропаганда
В стране полностью отсутствовала пропаганда, информирование. То есть мы не смогли донести до населения смысл реформ, смысл того, что мы делали. Мы это проигнорировали и за это жестоко поплатились.
Мы в свое время, наверное, многое не так сделали, недостаточно объясняли свои действия, недостаточно настойчиво воплощали наши реформы в жизнь. Люди не поняли наших устремлений, поэтому все это закончилось противостоянием, нежеланием больше слушать обещания.
А сегодня люди просто решают политические проблемы силовым способом. Это совсем другая ситуация, другие ошибки. Но эти действия, я думаю, кончатся для нынешних представителей киевской власти гораздо хуже, чем они себе представляют. Особенно для тех, у кого руки в крови.
— Сергей Геннадьевич, Генпрокуратура Украины обвинила вас в растрате 117 миллионов гривен госсредств, которые были отпущены на создание телеканала «Банковское телевидение». За это вас ведь объявили в розыск.
— Я такого даже представить не мог, что по этому факту мне будут задаваться вопросы. И вот почему. Первое, чтобы предъявить обвинение в растрате средств, надо провести аудит, иными словами, ревизию и тогда определить, что приобретено, на какие суммы не хватает оборудования. Но аудита «БТБ» проведено не было, следователи даже не опросили ни одного сотрудника телекомпании на момент возбуждения. Это нонсенс! Поскольку я нахожусь за границей, это было просто политическое давление на меня. Второе, если вы проанализируете, какие были заявления до возбуждения уголовного дела, то убедитесь, что масса политиков говорила, что это лучший канал в Украине, оснащенный по последнему европейскому уровню, что можно сделать из него украинские BBC, CNN. И вдруг потом появляется решение, что я создал что-то не то, что-то не так, а еще и украл на этом. Это вещи взаимоисключающие. Если это лучший канал в Европе, как об этом говорили украинские политики и эксперты, и вы хотите его сегодня использовать в своих целях и сделать общественным каналом для вещания каких-то глобальных новостей, как же вы можете говорить, что этот телеканал был создан неправильно? И как вообще можно возбуждать уголовное дело, не проведя предварительного расследования? Ведь расследование, обыски прошли уже после того, как меня обвинили в растрате средств. Смотрите, как развивалось дело. Одно время меня обвиняли в том, что я незаконно создал этот канал, не имел права, но создал. Потом посмотрели закон и увидели, что здесь все законно. Потом обвинили, что я растратил госсредства. Даже сумму назвали, но так и не провели аудит, то есть не выявили, что и насколько закуплено.
О хунте и третьей силе
Оппозиция решила, что это тот случай, когда они смогут, встав во главе уже начавшегося движения, повести за собой протест с тем, чтобы свергнуть президента и правительство и взять власть таким вот нелегитимным способом. Когда уже эта основная студенческая масса ушла с Майдана, пришли радикально настроенные люди из западных регионов страны. Тогда у оппозиции получилось возглавить это движение, и потом уже — спустя несколько месяцев после мирных протестов — начались уже протесты силовые, начались провокации, толкающие протестующих и правоохранительные органы на силовые столкновения, потом появилось оружие, а мы, правительство, президент по-прежнему рассчитывали, что это можно решить путем переговоров, поэтому не вооружали милицию. Но было уже поздно. В результате получилось, что та третья сила, которая постоянно была рядом в нашем конфликте, она спровоцировала крайне острое противостояние, так появились первые жертвы.
— Какая третья сила?
— Я уверен, что этот процесс сопровождали радикально настроенные люди,
— Кто же эта третья сила?
— Мне сложно сказать. Я не могу констатировать, кто это был, но это были явно профессионалы.
— Кто отдал команду снайперам стрелять в протестующих? Кто отдал команду снайперам стрелять в правительственные войска? Кто принимал решение, скажем, о разгоне демонстраций, которые в начале событий, в последних числах ноября, были достаточно мирными?
— Первое — я, как первый вице-премьер в правительстве Азарова на тот момент, когда начался Евромайдан, и как премьер-министр, когда исполнял эти обязанности после отставки Азарова, скажу абсолютно честно, что мне неизвестно о подобных командах, в то время правительство до последнего верило в мирное разрешение конфликтной ситуации. И те переговоры, которые проводил Янукович с послами, — мы на них очень сильно рассчитывали, и я знаю, что президент в то время так же очень сильно на них рассчитывал. Были дни, когда мы все сидели на работе круглосуточно в ожидании результатов переговоров, чтобы уже с утра начать какие-то мирные действия для того, чтобы локализовать этот конфликт.
Что касается того, кто давал команду на разгон студентов, а потом мирных выступлений граждан в самом начале противостояния… Ну, вы знаете, это такой, наверное, вопрос, на который будут искать ответ еще достаточно долгое время. Я в одном уверен — этот конфликт тогда сопровождался действиями неустановленных лиц.
— Сопровождался?
— Да, сопровождался людьми, не участвующими в конфликте непосредственно, во всяком случае в начале противостояния. То есть были люди, я так понимаю, которые специализируются на эскалации подобных конфликтов, которые находились в стороне, не на Майдане. И СБУ не раз об этом сообщало. То есть были люди сторонние, которые умеют это делать и умеют организовывать протесты, провоцировать действия правоохранительных органов. На мой взгляд, именно они не давали нам мирно разрешить конфликт со студентами.
— У вас есть факты?
— Первое. Когда мы вернулись с президентом в Киев после Вильнюса, то есть тогда, когда не было подписано это соглашение об ассоциации с ЕС, с чего, собственно, и начался конфликт, мне было дано поручение — возвращаться снова в Вильнюс или Брюссель в зависимости от того, где находились нужные еврочиновники, для того, чтобы дальше продолжать переговоры. Мы ведь тогда отложили вопрос подписания ассоциации с целью его более тщательного изучения. И это нужно было донести до людей. В Украине в это время начались волнения. Ночью, после переговоров, вернулись в Киев, и мы могли снова говорить о продолжении переговорного процесса, это все было на самом деле. Мы бы рассказали Майдану, всему населению, что предполагаем делать в этом направлении. Однако утром, придя на работу, я узнал, что студентов, которых осталось там несколько десятков, просто разогнали, разогнали жестко, с применением силы. У меня сразу возникли вопросы: а была ли это милиция? Или это были переодетые люди с третьей стороны? Потому что тот процесс, который развивался к тому времени на Майдане уже три месяца, по сути, никому во власти не мешал. У студентов не было радикальных заявлений, они просто проводили там время, они просто находились на Майдане. Нужно было просто дождаться, пока они разойдутся. Кстати, первоначально милиция охраняла это место для того, чтобы не было провокаций. А провокация случилась.
Второй факт. На Майдане было установлено дорогостоящее музыкальное оборудование, которое использовалось для проведения концертов, его предоставили студентам какие-то определенные люди — мы потом пытались узнать, кто это, но не успели выяснить. Так вот, прямо перед разгоном студентов оборудование неожиданно убрали. То есть тот, кто знал о том, что будет инцидент, убрали оборудование за час до этих событий.
«Акция по разгону студентов была спланирована, нам просто не дали завершить этот конфликт мирным путем»
Все это дает основания мне полагать, что акция по разгону студентов была спланирована, нам просто не дали завершить этот конфликт мирным путем. Потом появилась ситуация, когда разогнали уже Майдан, который состоял из людей из западных регионов, потом это кончилось драками. А потом это кончилось стрельбой. То есть каждый раз был свой этап, и мы его переживали. То есть все развивалось по определенному сценарию.
О том, что казна всегда была пуста
— После того, как Яценюк фактически сменил вас на посту председателя кабинета министров, он заявил, что государственная казна пуста. Каково было финансовое состояние Украины, когда вы оставили пост премьера?
— Хороший вопрос, грех будет на него не ответить. На самом деле пусть господин Яценюк скажет, когда была казна полна? Дело в том, что у нас бюджет дефицитный, при том, что дефицит покрывался за счет заимствований, и основная задача нашего правительства, как и любого другого, была сделать долговую политику таким образом, чтобы время выплат по долгам приходилось на время, когда страна максимально получает доходную часть. То ли за счет сбора налогов, то ли за счет приватизации. И то чудо, что происходит сегодня, что они еще живут, — это как раз результат нашей работы. Почему? Потому что когда до нас принимали бюджет, долговая политика была примерно такая — брали деньги в долг на год по бешеным ценам, а дальше будет, что будет. Когда пришла в Кабмин наша команда, у нас долговая политика была построена примерно таким образом — мы разложили займы от четырех до шести лет, рассчитали всплески активности экономики и моменты ее падения и разложили время возврата на те сроки, когда это будет удобно для страны. И сегодня нынешняя власть еще пользуются этой разработкой. А то, что никаких запасов в стране с дефицитным бюджетом быть не может, я думаю, это должен понимать любой экономист. Государственная казна у нас всегда была дефицитной. Говорить о том, что у такой страны, как наша, без соответствующих преобразований могла быть полна казна, можно только с неспециалистами. Специалисты понимают, что мы все время жили в долг. Так живет большинство стран мира, те же США.
О том, что средний класс не развернулся вопреки расчетам
Самая главная проблема нашей власти была в том, что мы не смогли добиться легкости, упрощенности в организации и ведении бизнеса.
Мы не смогли помочь среднему классу, средний класс не смог развернуться так, как это должно было быть в наших расчетах.
Соответственно, прибыль зарабатывали крупные компании, которые и влияние имели на политику, и получали сверхприбыли. На фоне общего отсутствия среднего класса и развития частного бизнеса, конечно, влияние крупных компаний было очень велико — это факт. В результате в Украине развивается феодально-олигархический строй.
О новой ветви власти
У президента Порошенко гораздо сложнее, чем у президента Януковича, потому что в этой ситуации уже в стране четко укоренилось понятие еще одной ветви власти — власти Майдана.
И еще, наверное, немаловажно то, что у людей появилось очень большое количество оружия и сейчас политические споры часто заканчиваются, как мы знаем, применением оружия друг против друга, чего при прежней власти еще не было.
О творческих планах
— Сергей Геннадьевич, где находится ваша семья и чем вы в настоящее время, после того, как уехали из Киева, занимаетесь?
— Семья находится здесь, со мной. Семья воссоединилась, когда я принял решение остаться в России, потому что в Украине отчетливо было видно, что начались политические преследования и что моему здоровью и жизни и моей семье есть явные, недвусмысленные угрозы.
Чем я занимаюсь? Я кандидат экономических наук, поэтому я сегодня думаю о создании научной площадки, института развития экономик. Я хочу пригласить видных экономистов из России, из Украины, из Европы, чтобы изучать и вырабатывать рекомендации по тем вопросам, которые с вами сегодня обсуждали. И эта площадка будет для меня возможностью отдать моей стране то, что в свое время она дала мне. Мне она дала образование, сделала и.о. премьера, теперь я хочу помочь своей стране научными и экономическими разработками, пусть пока и выполненными за рубежом. Это вынужденное местоположение создаваемого мной института. Его регистрация предполагается в Питере.