«Град» для Путина. Площадь поражения
С пятницы, 1 августа, после официальной публикации решений, принятых за три дня до этого на заседании послов стран-членов ЕС в Брюсселе, санкции вступают в силу. Но уже к концу «черного вторника» было известно, что вводимые рестрикции затронут энергетический и финансовый сегменты российской экономики, а также коснутся продукции военного и двойного назначения.
В банковском секторе РФ пострадают учреждения, в которых доля государственной собственности превышает 50% — им перекрывается возможность выхода на кредитный рынок и использования финансовых инструментов сроком более, чем 90 дней. Табу также накладывается на выпуск «штрафниками» евробондов и эмиссию акций в пользу европейских акционеров. Одновременно с этим ЕС включил «красный свет» для своих инвесторов — им запрещено покупать акции и облигации российских государственных финансовых учреждений на первичном и вторичном рынках по всему миру.
Издание The Financial Times одним из первых указало на «Сбербанк России» как кандидата в «приговоренные». В четверг стали известны и четверо других «друзей по несчастью»: ВТБ, «Газпромбанк», «Внешэкономбанк» и «Россельхозбанк». Перечень ЕС почти дублирует «черный список» Соединенных Штатов. Там в числе последних жертв, помимо уже упомянутых ВТБ и «Россельхозбанка», назван также «Банк Москвы» (еще раньше, подавая пример Брюсселю, Вашингтон «забанил» «Внешэкономбанк» и «Газпромбанк» — в одной компании с «Роснефтью» и «Новатэком»).
Вдобавок к финансовым институтам ограничения ощутят на себе государственные институты РФ, а кроме них — корпорации, контрольный пакет акций в которых принадлежит государству. На деле, без кредитов и облигаций, вопрос выживания указанного сектора отныне может быть описан незабвенной формулой Ильфа и Петрова: «Спасение утопающих — дело рук самих утопающих».
Перспективы развития энергетики — не лучше. Российским нефтяным компаниям придется на время санкций забыть о высокотехнологичном оборудовании — его экспорт и реэкспорт подпадает под запрет ЕС. А это означает, к примеру, что процессы глубоководного бурения, без которого невозможно рассчитывать на успех в освоении арктических месторождений, придется во многом заморозить.
Удар ожидает и военную сферу. Старые контракты — такие, как поставка вертолетоносцев «Мистраль» из Франции — будет позволено завершить (Париж настаивал на этом компромиссе), зато новые ожидает эмбарго. Тут, кстати, стоит заметить, что вертолетоносцы-то Россия — да, получит. А вот с вертолетами уже возникли проблемы — после того, как Украина в ответ на агрессию северного соседа отказалась поставлять ему двигатели. И теперь неясно не только как Москва удовлетворит собственные потребности в винтокрылых машинах, но и каким образом будет выполнять свои обязательства, например, перед Дели. Индия ведь — главный покупатель и вертолетов, и вообще российской военной техники (в 2013-м эти страны совместно реализовали контрактов в военной сфере почти на $5 млрд). Маленькая (на фоне «широкоформатных» запретов) частность показывает, какие последствия влекут за собой секторальные санкции. Это при том, что вводимые пока что на три месяца, они могут быть пересмотрены в сторону ужесточения. Об этом, в частности, заявила до недавнего лояльная к Кремлю канцлер Германии Ангела Меркель.
Сказать, что ЕС пошел на усиление рестрикций с легким сердцем, разумеется, невозможно. На это были потрачены и силы, и время. В своем комментарии, распространенном в минувший вторник, президент Европейского совета Херман ван Ромпей и президент Еврокомиссии Жозе Мануэль Баррозу подчеркнули, что пытались воздействовать на Россию, подпитывающую конфликт на Донбассе, путем переговоров, однако плодов это не принесло. А «когда спираль насилия выходит из-под контроля и приводит к убийству почти трехсот мирных жителей, ситуация требует срочной и решительной реакции».
Иными словами, только падение малайзийского авиалайнера заставило институты Старого Света — влиятельные, но медленно вращающие жернова принятия решений — вспомнить, чем, собственно, Европа не может поступиться помимо гуманизма и демократических ценностей. Что в ней недопустимо делать без губительных для страны-отступника последствий. Как сформулировал выступая на днях в одной из программ «Эха Москвы» Станислав Белковский — российский политолог, добивающийся украинского гражданства, — нельзя пересматривать границы на европейском континенте без согласия США и Евросоюза и нельзя устраивать здесь большую войну. Сбитый «Боинг» как раз и показал, что война становится большой. И «экономическими гранатометами» ее не остановить. Задействовать «Грады» от экономики — единственно возможный шаг. Его сделал Вашингтон. Его сделал Брюссель (уже призвавший страны третьего мира поступить в отношении России аналогичным образом — «с целью добиться максимальной результативности мер, упомянутых в данном решении»). И к этому маршу (точнее — демаршу) планируют присоединиться серьезные союзники по всему свету. Например, Оттава — о намерении которой идти в ногу с партнерами заявил на днях премьер-министр Канады Стивен Харпер.
Реакция Москвы. От демонстрации спокойствия до готовности отречения
Когда ЕС еще пребывал в раздумьях, а США уже «потоптались» санкциями по знаковым компаниям и банкам России, в Белокаменной попытались сохранить хорошую мину при плохой игре, делая заявления в духе ироничной самоэпитафии: «Я был несомненно прав, переходя дорогу на красный свет». Глава правительства РФ Дмитрий Медведев высказал убеждение, что, мол, во-первых, «публичная порка» Москвы никак не поможет Киеву. Во-вторых, «неприемлемого ущерба российской экономике» принимаемые Западом меры не нанесут в силу того, что международный опыт не содержит примеров, когда бы подобные действия ставили какую-либо страну на колени. В-третьих, такое поведение тех, кто пытается силовыми и нелегальными (поскольку, постольку они не опираются на решения ООН) методами воздействовать на Россию, приведет лишь к росту антиамериканских и антиевропейских настроений. В-четвертых, вынужденный переход к импортозамещающим технологиям есть даже отчасти благо для российской экономики — надо полагать, как некий фактор, стимулирующий саморазвитие. Плюс к этому вся околокремлевская рать уже несколько месяцев кряду, как мантру, повторяет тезис-предостережение: санкции — это бумеранг; кто запустил — больше всего и пострадает.
Насчет «больше всех» — конечно, преувеличение, но что пострадают — факт несомненный. И руководители европейских стран, разумеется, отдают себе отчет, что при нынешнем мироустройстве избежать потерь в экономической войне с Россией не удастся. Однако, как следует из комментариев британской стороны, модель введения санкций против России была «сконструирована» таким образом, чтобы более-менее равномерно распределить нагрузку убытков между всеми партнерами по ЕС, минимизировав негативные последствия для государств Европы и сделав их максимальными для РФ. (Это, кстати, подтверждают и аналитики российской Высшей школы экономики, заявляющие, что «западные страны становятся все изобретательней в придумывании санкций против России, стремясь сделать так, чтобы они были чувствительны для российской политической и экономической элиты, но по возможности не затрагивали бизнес-интересы западных предпринимателей».) Что касается Соединенных Штатов, то они ныне находятся в наименее уязвимом положении, и трудности, с которыми столкнуться их компании, абсолютно несопоставимы с теми, которые падут на головы российских банков и корпораций.
Очевидно, понимая, что оптимистически-боевая риторика «made in Moscow» — это в значительной степени продукт для внутреннего потребления, Кремль пытается посылать Западу и другие сигналы — неофициальными каналами. Через верноподданных журналистов. В этом смысле весьма показательно появление в «Коммерсанте» авторской колонки Андрея Колесникова с рассуждениями о том, для чего Владимир Путин «допустил» попадание «черных ящиков» малайзийского «Боинга» в руки британцев и, соответственно, американцев (как будто хозяин Кремля мог, без вопиющих нарушений норм международного права, усесться на эти оранжевые предметы верхом и, показывая кукиш родственникам погибших, скандировать: «Вот вам! Не дождетесь!»). Оказывается, все потому, что Путин жаждет независимого расследования. Да, именно так! И если вдруг выяснится, что гражданский самолет с 298 жертвами на борту упал на донецкую землю по вине «ополченцев» — тогда что? Правильно. Тогда, заверяет Колесников столь безапелляционно, как будто ему все это нашептали свыше, «будет раз и навсегда пересмотрена вся политика отношений с бойцами сопротивления. Да, Владимир Путин откажется от них». Аминь!
Такие «аналитические» экзерсисы отсылают к сокровищнице пословиц, максим и афоризмов. Про черного кабеля, которого пытаются отмыть добела. А также про необходимость целовать руку, которую не в состоянии укусить. Андрей Пионтковский, российский оппозиционер, ведущий научный сотрудник Института системного анализа РАН, провел такую «изящно» состряпанную депешу, чья цель — достичь ушей и глаз Вашингтона, и вовсе по ведомству «дипломатии придворных шутов». «Когда им плохо, — написал он, — Риббентропы им уже не помогут, и они хватаются за соломинку. Хрущев для переговоров об условиях капитуляции использовал не Громыко, а любимого журналиста. Путин не Лаврова, а любимого шута». Весь же смысл колесниковского мессиджа Пионтковский свел к простой и понятной формуле, вложив ее в как бы путинские уста: «Не меня, не меня! Козла Гиркина! Назовите его сulpable (то есть виновным — Д.Ч.), и я их всех солью! Только дайте мне Ваши доказательства и немедленно!»
Может ли сдача Путиным своих марионеток повернуть вспять ситуацию с санкциями, которые, по словам Барака Обамы, перечеркивают десятилетия усилий России по укреплению отечественной экономики (остающейся, тем не менее, по мнению американского президента, все-таки слабой и обреченной ослабеть еще более), — это, однако, еще вопрос. С одной стороны, страны ЕС — Британия прежде всего — заявляют, что даже если санкции будут отменены, на восстановление нормальных отношений с Россией уйдут не годы — все те же десятилетия. С другой — где тот кляп, которым можно заткнуть истеричную глотку войны, которую сам же Кремль усилиями карманных СМИ и разверз? Что делать с военным преступником Гиркиным и иже с ним? (Белковский, например, допускает, что если «Стрелок» и компания «перейдут на российскую территорию, будут отозваны, то они будут устраивать гражданскую войну здесь» — т.е. в России.) В какое, наконец, интимное место спрятать «путинское большинство» — 83% (если не больше), — которое рукоплескало аннексии Крыма и, по крайней мере на словах, рвалось защищать «Новороссию» от «бандеровцев и фашистов»? Эти люди вряд ли простят Путину его «отползание» от заявленных патриотических целей. В массе своей они воспримут такой «маневр» как предательство. И это может стать началом падения ВВП. Впрочем, при другом раскладе (Москва превращается в Пхеньян и стоит насмерть) пострадает уже ВВП иного рода — валовой внутренний продукт России. Об этом говорят даже в окрестностях Красной площади.
Оценки экспертов и экономический бэкграунд
Аналитики из Центра развития Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики» (Россия), уже получив подтверждение серьезности намерений от США и еще «гадая на кофейной гуще» по поводу окончательного санкционного вердикта ЕС, подсчитали: при запрете на перекредитование (который на данный момент уже запущен — Д.Ч.) в ближайшие полтора года правительству Российской Федерации придется изыскать порядка $90 млрд для оплаты долгов госкомпаний и банков. Около $43 млрд до конца текущего года и около $48 млрд в году следующем. Это, подчеркнули в ВШЭ, «более чем серьезная нагрузка на золотовалютные резервы России, особенно если учесть еще и предварительное решение Гаагского суда по делу ЮКОСа стоимостью $50 млрд» (на самом деле сумма к оплате еще больше — $51,57 млрд — Д.Ч.). При этом авторы исследования указали и на риски, связанные с тем, что зарубежные капиталы «уплывают» из страны. «При 50-процентном рефинансировании внешнего долга предприятиями мы не исключаем роста чистого оттока капитала по итогам года до $130-150 млрд».
Это удручающие прогнозы, по-видимому, должны вызывать раздражение у отвечающих за экономический блок правительственных чиновников, старающихся на всякий случай не огорчать Владимира Путина своими докладными записками. К примеру, Минэкономразвития РФ рапортовало о том, что в июне текущего года российская экономика избежала технической рецессии. Тогда как эксперты ВШЭ считают рецессию возможной — особенно если принять во внимание показатели первого и второго кварталов текущего года в целом.
Цена вопроса становится понятной, если сравнить приведенные выше миллиарды с рядом цифр, которые сегодня красноречиво характеризуют и российскую экономику, и российский стиль обращения с финансами. Самая большая «потемкинская деревня» последнего времени — это, безусловно, зимние Олимпийские игры в Сочи. Они обошлись России примерно в ту же сумму, какую она теперь должна вернуть акционерам ЮКОСа. Резервный фонд России на 1 июля текущего года составлял чуть меньше той суммы, какую нужно потратить в течение полутора лет на долги госкомпаний и банков — $87,3 млрд. Наконец, сравним цифры грядущего изъятия капитала с показателем ВВП. По итогам прошлого года, если верить данным МВФ, он в России насчитывал примерно $2,1 трлн. Таким образом, совокупные потери от необходимости платить по долгам госсектора и в качестве обязательства выполнить решение международного суда по ЮКОСу — это ни много, ни мало порядка 7% ВВП.
Ситуация в российской экономике, еще до принятия Европой секторальных санкций (но уже после «затокрымнаш» и активного влезания в войну на Донбассе), складывалась так, что в правительстве всерьез заговорили о том, чтобы залезть поглубже в карман Резервного фонда для выполнения расходных обязательств федерального бюджета. Этому, правда, противится Минфин РФ, предлагающий «щадящий» режим использования средств Фонда — примерно так, чтобы его хватило лет на шесть. Специалисты из банковского сектора напоминают также, что само назначение Фонда — страховка российской экономики от возможного ухудшения внешней конъюнктуры, а именно — резкого падения цен на нефть. Для этого его и нужно держать в неприкосновенности, как «священную корову». И если о чем и следует сегодня думать, так это о сокращении расходов. Поскольку второй возможный путь свести концы с концами — повышение налогов — по сути, тупиковый. Он убивает перспективы экономического роста. Тем не менее, вероятнее всего России придется на этот путь ступить, и в третий раз в своей новейшей истории ввести налог с продаж — в дополнение к выполняющему сейчас практически ту же функцию НДС. Ранее его вводили в 1991-м (когда разваливался СССР) — всего на год. Затем — в 1998-м (когда Россия пережила дефолт). Практически, это становится уже для Москвы некой приметой — вроде той, что перед войной всегда рождается больше мальчиков. Дополнительный нюанс — сегодня, в отличие скажем от 1998 года, Россию цивилизованный мир считает почти что врагом человечества, страной-изгоем (Барак Обама: «Если Россия и дальше будет нарушать суверенитет Украины и поддерживать бойцов республик, то она лишь продолжит путь к дальнейшей международной изоляции»). Так что нынешняя ситуация будет в корне отличаться от ситуации 16-летней давности. Никакого «на миру и смерть красна» для России не будет. Ей придется умирать самой и в муках. Либо под песню «Москва-Пекин — поезд дружбы» (заодно проверяя на крепость эту самую «дружбу»).
Здесь, однако, следует вспомнить о двух важных дополнительных вопросах. Как будут колебаться цены на нефть? И отдаст ли Россия акционерам ЮКОСа проигранные в суде миллиарды (которые, позволим еще одно цифровое сопоставление, равны 11% золотовалютного запаса страны)?
По нефти новость дня такова: она дешевеет ввиду повышения добычи ОПЕК и слабого спроса в США. Однако это понижение курса — не фатальное для России. Фьючерсы на Brent вчера остановились на отметке $106,28 за баррель, что весьма далеко от цены $100, по которой верстается российский бюджет. Собственно говоря, и само удешевление — результат того, что в июне цена, реагируя на нестабильность в ряде регионов Африки, Европы и Ближнего Востока, пережила свой многомесячный пик. Расти уже некуда — пора падать. Сокращение экспорта нефти из России, обусловленное санкциями, (а также ситуация в секторе Газа) скорее всего, считают специалисты, будет поддерживать цены на Brent на установившемся уровне.
Воплощение в жизнь решения суда по ЮКОСу эксперты оценивают с оттенком сдержанного оптимизма: мол, Россия будет противиться, тянуть время, однако перспективы — если приложить усилия — есть. Кстати, уже сам факт жесткого судебного вердикта привел к тому, что рейтинговые агентства — в частности, Moody's — заговорили о снижении кредитного рейтинга РФ. Это дополнительная, но не главная печаль для России. Главная же — в том, что если она откажется добровольно платить по счетам, то ее активы — и прежде всего, активы «Роснефти» — будут арестовываться по всему миру. Во всяком случае, бывший вице-президент ЮКОСа Леонид Невзлин пообещал в случае необходимости инициировать такие процессы. Политолог Виктор Небоженко в интервью FaceNews также подчеркнул, что уклониться от уплаты Россия не сможет. В противном случае ей придется принести в жертву собственность за границей. С такими неприятностями Москва уже сталкивалась: в одном случае пришлось-таки выплатить деньги шведскому бизнесмену, чтобы освободить имущество из-под ареста (правда, в этом случае речь шла не о миллиардах, а всего лишь о миллионах). А во втором у РФ изъяли аккурат $50 млрд — как средства, полученные криминальным путем.
В том, что России придется раскошелиться уверен и правозащитник Вадим Хабибуллин. Кроме того, он называет «казус ЮКОСа» прецедентом, открывающим дорогу новым искам — и тем, что могут быть связаны со сбитым малайзийским «Боингом», и, главное для Украины, тем, что связаны с Крымом. И тут уже речь может идти не о десятках миллиардов, а о сотнях.
Собственно говоря, Украина уже подала иски за аннексию Крыма в Европейский суд по правам человека. Пока что сумма заявленных убытков составляет 1 трлн 180 млрд гривен, однако в Минюсте говорят о том, что она вряд ли останется неизменной, учитывая, что поданное заявление постоянно обновляется и дополняется. Впрочем, это не единственная инстанция, где Киев может добиваться справедливости. Соответствующие документы могут быть переданы для рассмотрения и в Международный суд ООН в Гааге. Это, конечно, день завтрашний. Но именно сегодня, после победы ЮКОСа над Россией, стало понятно, такое возможно в принципе. И что решение по делу, в случае с Крымом, почти наверняка будет не в пользу России.
«Где деньги, Зин?». Социальный фон и последствия
Для России есть и еще один аспект вводимых рестрикций — социальный. О том, почему его не удастся избежать, лучше всего объяснил на свой странице в социальной сети Facebook российский оппозиционер Борис Немцов. По его словам, санкции для России — это совсем не то, что санкции для Кубы или Ирана. Режим Кастро существует до сих пор, и режиму аятолл также удавалось устоять. Режиму Путина такая «роскошь» не светит. «В путинской России, — поясняет политик, — действует негласный договор между властью и народом. Договор простой как песня. Я (Путин) вам пенсии и зарплаты — вы мне свою свободу и лояльность (такого договора не было ни на Кубе, ни в Иране). В этом режиме страна существует последние 14 лет и многие к этому привыкли. По крайней мере те 83%, которые согласно «Левада-центру» доверяют «нацлидеру». Очевидно, что третья волна санкций договор разрушает, так как ведет к социально-экономическому кризису и невозможности поддерживать стабильный уровень жизни. Люди станут жить хуже. Избалованные изобилием, привыкнув к государственной поддержке, они вряд ли сумеют быстро адаптироваться и молча затянуть пояса. Поначалу, как обычно, будет работать пропаганда и расти антизападные настроения. Это все так. Но долго вешать лапшу не получится… Через какое-то время, зомбоящик перестанет действовать, как он не действовал в позднем СССР. Контракт Путина с народом рухнет. Требования социально-экономического характера станут ключевыми, а ответственным за все проблемы будет власть». И вопрос, говорит Немцов, возникает один: пройдет ли все мирно или опять будет революция?
Можно, конечно, пофантазировать о толерантности россиян, любезно предлагающих Путину покинуть Кремль, но перед глазами почему-то возникает дом Ипатьева в Екатеринбурге образца июля 1918 года. В конце концов, последнее время россиян учили ненавидеть. Ну не всегда же объектом ненависти будут мифические фашисты-бандеровцы, распинающие трехлетнего ребенка на глазах матери. Для этого чувства могут возникнуть и куда более достойные — вовсе немифические — персонажи. От которых напрямую зависят судьбы тех, кто живет в России.
Тот же факт, что претензии к власти будут носить именно социально-экономический характер, подтверждают нынешние «первые ласточки» несогласия с тем, как Кремль перераспределяет в стране материальные блага. Например, те, что уже витают в Новосибирске. Ныне здесь активисты Национал-большевистской платформы готовят марш за федерализацию Сибири под лозунгом «Хватит кормить Москву». Мероприятие запланировано на 17 августа. Однако уже в начале июля жители Новосибирска провели пикет, на котором высказали свое мнение по поводу присоединения Крыма. Без политической подоплеки, с позиций сугубо социально-экономических. Организаторы акции подсчитали, что на потребности Крымского полуострова Новосибирск отдал 15 млрд рублей из пенсионных накоплений — на эти деньги можно было бы построить в городе две станции метро. При этом каждый горожанин «отдал» на нужды крымчан 22 тысячи рублей.
Пока что это всего лишь мирная критика «путиномики» (не имеющей ничего общего с экономикой). Но ведь сегодня россияне еще не ощутили всей прелести того, чем оборачивается для них политический авантюризм нынешнего хозяина Кремля. И еще не подсчитали, во что им обойдется малайзийский «Боинг», сбитый над несуществующей страной «Новороссией». Все начнется позже. Когда подсчитают. И когда ощутят.