С возрастом вообще все намного сложнее. Поначалу она была против вообще какого-то отъезда из дома (и ключевое здесь именно ДОМ), потом ей очень хотелось уехать и казалось, что где угодно будет лучше, чем в Луганске, а потом, когда решение было принято, она окончательно растерялась. Умом она понимала, что это нужно сделать, а сердце ныло и не давало спать.
И то, чтобы было привычным и незаметным, стало очень отчетливым – ремонт, который закончили перед войной и которым будто бы не успели налюбоваться вдоволь, любимая посуда тонкого стекла, дорогие кастрюли, которыми она так гордилась… Даже ковровое покрытие, которое она мыла руками и ругалась, что это нужно только ей… Все это стало вдруг очень отчетливым, как будто вдруг вышло из тени. Она стала замечать любимые вещи, огромный телевизор – предмет ее гордости, ложки-вилки (она так долго уговаривала мужа купить именно их)…
В общем, все это стало вдруг очень отчетливым. И она перестала спать. Как можно запереть свой дом и уехать? Как можно бросить все это? И вообще, как можно уезжать куда-то от своей налаженной годами жизни? Она уехала. И ревела поначалу каждую ночь. Даже если представить, что в той съемной квартире все было бы отлично, ее бешено тянуло домой. Оказалось, что она привыкла не только к своим вещам и своему дому, но ей не хватает знакомого сапожника, в качестве работы которого она была уверена, ей не хватает своего парикмахера и мастера маникюра. Ее раздражали поиски мастеров, проволочки в работе ремонтных служб, маленький провинциальный город ее новой жизни. И на фоне всего этого, то, довоенное, ей казалось лучшим…
Конечно, чуть позже она привыкла и даже нашла что-то хорошее во всем этом. Грибы, лес, природа. Пешие прогулки, компактность. Она стала шутить над собой и их жизнью. Она стала много читать, когда погода не позволяла гулять по лесу. Она даже нашла уйму удовольствий исходя из возможностей их города. Но самое главное, что она повторяла постоянно – она работает для пенсии, а зарплата позволяет ей платить за квартиру, нормально питаться и даже чуть откладывать, чего она никак не могла делать в Луганске. И ездить на отдых она стала теперь домой, в Луганск. Заранее намечала, что ей нужно сделать, где побывать. Ходила за свои несколько дней коротенького отпуска в Луганске в кафе с подругами и в гости (а потом шла домой пешком), удивлялась, куда уплывают деньги, которые она будто бы и не тратила… Старалась попасть в театр и филармонию…
И главное, вымыть свой дом – это был ее ритуал и дань опустевшему дому. И в свою самую последнюю ночь дома она совсем не могла спать. Наверное, так волнуются перед длительными перелетами. Но моя подруга рассматривала мебель и сверкающий за стеклом стенки намытый хрусталь, любовалась бликами света на обоях и шла босиком на кухню – по чистому полу своей квартиры. И после таких глотков дома (как воздуха для ныряльщиков) она снова погружалась в работу, копила деньги, экономила, подклеивала висящие обои на кухне арендованной ими квартиры и бессонными ночами мечтала о своем доме, считая дни до следующей поездки… "Как ты думаешь, когда-то будет как раньше?" И я каждый раз не знаю, что говорить ей. Хотя она все чаще отвечает сама на свой же вопрос: "Наверное, уже никогда".