Было и много ошибок поменьше. Все вместе это привело к тому, что страна сегодня находится в тупике противостояния с Россией, "серой зоне" безопасности в Восточной Европе, сети проблем в двусторонних отношениях – а задекларированная евроинтеграция происходит только на уровне лозунгов. Позиции Украины ослабевают как в двусторонних отношениях, так и на региональном уровне.
Внешняя политика была лишена стратегического видения, основанного на адекватной оценке реальности. Провозглашенные цели не могли быть достигнуты одновременно, концентрировать ресурсы не удалось – в результате мы не стали ближе ни к членству в ЕС или НАТО, ни к возвращению Крыма, ни к решению конфликта на Донбассе. Зато получили обострение отношений с западными соседями, разочарование европейцев и американцев. Спустя пять лет Украина остается без союзников и внятной стратегии участия в затяжном асимметричном конфликте с Россией.
Квинтэссенцией европейской и евроатлантической политики Украины стали изменения в Конституцию – в полной мере отражающие декларативность европейского выбора. Мир изменчив. Процессы в ЕС и НАТО динамичны, и картина преимуществ, которые создаются для членов обеих организаций, постоянно меняется. Вместо того, чтобы учитывать эти изменения, мы проводим в отношении НАТО и ЕС политику позавчерашнего дня, основанную на бесконечных заверениях о намерениях.
Вступить в НАТО было бы для Украины идеальным решением проблем безопасности – но это невозможно без превращения в нормальную демократию и минимизацию противостояния с Россией. Демонстрация решимости вступить без этих шагов, да еще и с параллельным ухудшением отношений с Польшей и Венгрией выглядит как сознательное манипулирование евроатлантической тематикой. Такое в истории Украины уже бывало.
Не больше содержательности и в нашей европейской политике. Подписание соглашения об ассоциации с ЕС стало эпохальным событием–следствием многолетних переговоров и драматических событий на Майдане. Вместо того, чтобы использовать его потенциал, мы построили отношения с Брюсселем на требованиях и заявляем о том, что Украина – образец европейских ценностей. Бедная, коррумпированная страна без демократических институтов, пытающая учить Европу жизни – может ли привести к успеху такая политика?
Не решили мы и ключевой задачи – не определили долгосрочных параметров политики в отношении России. Хотя от этого зависело почти все остальное. Набор ситуативных решений – использование воинственной риторики и рост торговли, санкции и сотрудничество, судебные процессы и продление жизни Большого договора до последнего – был назван "гибридной войной", и за этим термином мы спрятали отсутствие содержательного подхода. Результатом такого отсутствия стали Минские соглашения и Нормандский формат. Первые надолго ослабили переговорную позицию Украины и дали России сильные козыри в диалоге с Западом. Второй же оказался неудачной реализацией в принципе правильного решения. Не имея возможности выйти из этого тупика, сделав свою политику в отношении России максимально предсказуемой и негибкой, мы фактически свели ее к вопросу санкций и стали заложником этого режима. Санкции – неэффективный и сложный, дорогостоящий инструмент в современном мире – мы превратили в мерило успеха, и теперь нам придется дорого платить за их удержание нашим партнерам. Поведение России в отношении нас санкции не меняют. Они долгосрочно ослабляют Москву, но выигрываем от этого не мы, а ее глобальные конкуренты.
Мы вообще превратились с этой точки зрения в довольно недорогой инструмент для каждого, кто хочет играть против России. Никаких гарантий безопасности, никакого НАТО или двусторонних договоров – только небольшие деньги и символические поставки вооружений. Использовать Будапештский меморандум, по которому нам никто ничего особо не должен, в контексте распада режима нераспространения – мы тоже не смогли.
В довершение всего, мы умудрились ухудшить отношения с Венгрией и Польшей. Вопросы языка и истории, при всех их важности, не должны ставить под угрозу национальную безопасность, множа нестабильность на границах Украины и лишая нас ценных голосов в европейских институциях.
Внешние условия, в которых оказалась Украина, все эти годы требовали неординарных решений, инициативности и больших усилий. Ничего из этого внешняя политика не продемонстрировала. МИД продолжал играть пассивную роль, так и не став мозговым центром или хотя бы просто эффективным исполнителем. С реформой дипслужбы тянули годами, в итоге ограничившись косметическими изменениями, не затронувшими главное слабое место – процесс принятия внешнеполитических решений. Страна оставалась годами без послов в десятках стран, без прорывных планов и идей, и полной кулуарностью внешней политики.
Сама эта внешняя политика во многом оставалась фасадной. Выступления на международных форумах, демарши в международных организациях, переговоры и визиты выглядели как масштабная работа, но не принесли результатов. Слова о широкой проукраинской коалиции остаются мифом, и у нас все так же мало оснований рассчитывать на чью-либо помощь. Относительная стабильность и полузамороженное состояние конфликта на Донбассе сохраняются до тех пор, пока это выгодно России.
Изменить такое состояние вещей и вдохнуть инициативу в одну из ключевых областей государственной политики – не такое просто задание, как может казаться. Если с ним не справиться, то консервация неэффективности продолжится, а страна еще на несколько лет увязнет в "серой зоне".