Вне зависимости от реального положения дел, у следствия очевидно есть ряд чисто политических ограничений, в рамках которых ему будет крайне сложно устанавливать истину и быть свободным в своих выводах. Чем-то это напоминает теракт в Магнитогорске, который уже забыт и прочно завис в положении "бытовой взрыв газа". Так же, кстати, как и теракт с синайским самолетом "Когалымавиа", где назвать настоящего заказчика теракта невозможно опять-таки по политическим причинам. Здесь ситуация равнозначная.
Нельзя трогать минимум два объекта: сам самолет и действия служб аэропорта. Неважно, хорош ли самолет или не очень, есть ли к нему вопросы или нет. "Сухой Суперджет" - это не самолет. Это фантомная боль умирающей бывшей технологической сверхдержавы. Технологический уровень современной страны определяется способностью её обладать полноценным производственым комплексом в трех отраслях: ракетостроении, авиастроении и ядерной энергетике. Не просто предприятиями по сборке, а именно всем комплексом производства - от сырья до готового продукта. Это не исключает международной кооперации, но страна является высокотехнологической, если способна развернуть полностью всё производство на своей территории и производить весь спектр необходимых компонентов.
Воры, захватившие власть в стране, убили ее. У нас нет ни одной неразграбленной до основания отрасли. Высокотехнологичные пошли под нож первыми, что вполне логично и объяснимо. Но впавший в клиический маразм диктатор нуждается в демонстрации могущества, а потому проект Сухой Суперджет - это не самолет, это именно демонстрация. СССР производил весь спектр гражданских самолетов, которые, конечно, можно обсуждать в плане их надежности и сопоставимости характеристик с иностранными. Но обсуждать и сравнивать можно лишь то, что имеешь. Сегодня мы не производим гражданские самолеты, способные удовлетворить реальные потребности самой протяженной в мире страны. Поэтому нужен хотя бы один.
Вся проблема такой "точечной" сборки в том, что технологическая база высокотехнологичных отраслей чудовищно дорога. И производить всего лишь один тип продукции абсолютно нерентабельно. Поэтому Суперджет в принципе не может быть отечественным самолетом. И не является им. Поэтому он - просто демонстрация способности собирать конструктор, но не показатель технологической мощи страны. Впрочем, чтобы эти вопросы не возникали, есть пропаганда, телевизор, эксперты и сайт "Сделаноунас".
Понятно, что следствие в случае возникновения вопросов к конструктивным особенностям Суперджета будет эти вопросы морозить и закрывать. Даже если они имеют критическое значение для выяснения причин катастрофы. 41 погибший и одна из любимых игрушек диктатора - несопоставимые по важности величины. Поэтому игрушка вне подозрений, как жена Цезаря.
Те же ограничения для следствия и в вопросе адекватной реакции наземных служб аэропорта. Владельцы аэропорта - друзья детства президента. Уже поэтому никаких вопросов к организации системы спасения аэропорта не будет даже теоретически. Максимум - к действиям конкретных должностных лиц, но с обязателным условием сугубой персонификации этих действий. Сам аэропорт будет выведен за скобки при любом варианте.
Возможно, есть еще ряд ограничений, тоже важных и существенных. Скажем, любой ценой будут не произносить название авиакомпании, которая и убила 41 своего пассажира. Это тоже не компания по большому счету, а престижный демонстрационный проект, укравший некогда славное имя. Но суть всё равно в том, что следствие поставлено в рамки, которые исключают непредвзятое расследование всех обстоятельств катастрофы, а потому о ней скоро просто забудут. Тем более, что завтра день победы, а значит - ничего не должно омрачать победную речь президента, люто ненавидящего страну, которая победила в той войне. Страну, которая по его же словам, производила только галоши и, видимо, этими галошами забросавшая захватчика. Страну, которую диктатор боится настолько, что вынужден драпировать трибуну настоящих победителей раскрашенной фанерой. Раскрашенной в цвета флага, который был брошен на Параде Победы вместе с другими знаменами побежденного врага на ступени Мавзолея.
В общем, судьба расследования катастрофы уже определена. Их, этих катастроф, уже столько, что одной больше, одной меньше - кто их считать будет.