С самого начала отстранения российской делегации значительная часть европейцев, и не только депутатов, считали, что диалог с Россией надо поддерживать, и что Совет Европы и Парламентская ассамблея, в частности, существует как раз для того, чтобы включать разные стороны конфликта, слушать их мнение, устраивать дискуссии, а не для того, чтобы изолировать их и исключать из работы. Потому что в долгосрочной перспективе такой путь привел бы к тому, что Россия прекратила бы принимать участие в Совете Европы, и инструментов давления на Россию фактически не осталось бы.
Выход Украины из ПАСЕ или приостановление работы в других органах этой организации - это слабый ответ, ведущий к ухудшению позиции Украины как на двустороннем уровне против России, так и в целом - в европейской политике. Такой инструмент, как Совет Европы, гораздо важнее для Украины, чем Украина для Совета Европы. Украина является слабой стороной в асимметричном конфликте. Слабой стороне всегда выгодно иметь доступ к международным организациям, к различного рода посредникам в конфликтах. Мы заинтересованы сотрудничать с международными институтами и связывать Россию разного рода обязательствами, которые они склонны нарушать.
Относительно заявления украинской делегации, что главным локомотивом возвращения России в ПАСЕ была Германия, то стоит отметить, что восприятие Украины и ситуации, возникшей в связи с аннексией Крыма и войной на Донбассе, всегда было сложным. Поддержка Украины всегда была обусловлена рядом факторов. И в Германии особенно заметным было стремление отдельных политических сил и широких слоев населения к диалогу с Россией и к политике так называемого понимание интересов Путина. Поэтому ничего нового не случилось. Другое дело, что эти тенденции постепенно в Германии усиливаются с изменением политического ландшафта в самой стране, и становятся более ощутимыми и мощными голоса тех, кто хочет находить различные формы диалога с Россией.
Но я не думаю, что это можно спроецировать на ситуацию в ПАСЕ, поскольку это мнение парламентариев, а не консолидированная позиция правительства. Это, с одной стороны, хорошо для нас, а с другой - не очень хорошо, поскольку официальная риторика немецкого правительства более проукраинская, чем мнения разных депутатов и политических сил. Если Германия занимает благодаря роли канцлера Ангелы Меркель очень проукраинские позиции - и режим санкций, и украинское видение "минского процесса", и инициативы, связанные с миротворцами, а вот оппозиция, эксперты и депутаты чаще занимают позицию, близкую к России.
Наша линия поведения в ПАСЕ должна отойти от драматизации возможного возвращения российской делегации к полноценной работе. Мы не должны делать из этого трагедию, а подготовиться к работе в новых, несколько более сложных для Украины условиях. Но будет полезнее, если мы научимся отстаивать свои взгляды, изменять и совершенствовать свою аргументацию в присутствии российской делегации. Если мы научимся этому, наша многосторонняя дипломатия будет более эффективной.
Конфликт между Украиной и Россией более-менее удовлетворяет всех, есть ситуации с наименьшим риском. Этот статус-кво сформировался достаточно давно - я думаю, года три назад. Отходить от него для каждой стороны слишком невыгодно, рискованно, и непонятно, какие можно достичь политических целей с помощью какой-либо эскалации. Поэтому, скорее всего, независимо от того, как будут развиваться события в ПАСЕ, конфликт останется в полузамороженном состоянии, в котором он находится и сегодня.
Пока мы не сформулируем и не согласуем с ключевыми большими государствами, у которых есть свой интерес в этом конфликте, какой-то альтернативный план управления конфликтом, выходить из Минских соглашений для Украины слишком рискованно.