Так, только за сентябрь погибло 11 бойцов, причем не только ВСУ, но и Национальной гвардии (причем не только сводной группы полка "Азов", но и, например, 15-й бригады, которая дислоцируется в Славянске). И это не считая несколько десятков раненых, часть из которых никогда не вернется в строй.
Мало того, с ответственностью можно говорить, что налицо новый виток снайперской войны и войны малых групп. Ведь практически все погибшие были либо убиты снайперами противника, либо погибли в ходе попыток разведывательной деятельности на передовых позициях. Как, например, умерший от ран в харьковском госпитале в субботу 14 сентября старший сержант Максим Кондратюк из 8-го отдельного полка спецназначения. По имеющимся данным, он вместе с группой подорвался 10 сентября на минном поле при выходе после выполнения боевой задачи в глубине обороны противника.
Наибольшее количество наших потерь последних дней приходится прежде всего на мариупольское направление и Светлодарскую дугу. Наибольшие потери ныне несет 36-я бригада морской пехоты, где погибло за короткое время сразу двое морпехов (11 сентября) и еще один боец, прикомандированный из Воздушных сил Украины (2 сентября).
Пока не совсем понятны обстоятельства гибели от пулевого ранения 13 сентября под Павлополем майора 74-го отдельного разведывательного батальона. Но по штатному расписанию и опыту войны 2014–2015 гг. это как минимум командир роты глубинной разведки. То есть весьма подготовленный офицер специфического подразделения.
И причин для такого резкого увеличения количества потерь сразу несколько. Еще в конце июля Главное управление разведки Минобороны Украины сообщило о том, что с территории РФ на временно оккупированную территорию в Донецкой и Луганской областях прибыли дополнительные снайперские подразделения, вооруженные в том числе и снайперскими винтовками иностранного производства.
Тогда к этому сообщению большинство военных наблюдателей отнеслись с неким скепсисом. Имея для этого все основания — так как официальные сообщения о войне на Донбассе в последние месяцы отличаются неполнотой и передергиванием фактов. Однако события последних дней заставляют по-другом посмотреть на подобные сообщения. Судя по увеличению количества погибших именно от прицельного снайперского огня, с большой долей вероятности можно говорить о том, что доля истины в сообщении от ГУР все-таки есть. К тому же сентябрь — традиционный для российской военной машины месяц подведения итогов летнего цикла учебно-боевой работы.
И сколько бы не потешались с "курсантов, сдающих зачеты", однако российские генералы были бы полными идиотами, если бы на всю катушку не использовали возможности войны на Донбассе для обкатки своих военнослужащих в боевых условиях. И начиная с 2015 г. тенденция на то, чтобы дать боевой опыт максимальному количеству солдат и офицеров, имеет место быть в зоне соприкосновения на оккупированных территориях Донецкой и Луганской областей.
И еще есть пара политических факторов, которые прямо влияют на активность российских военных. Это прежде всего приближение встречи в нормандском формате и такой себе фактор давления на наше политическое руководство. Ведь буквально каждая потеря военнослужащего на фронте очень болезненно отражается на рейтинге нового президента, который пришел к власти с обещаниями мира на Донбассе. А тут потеря за потерей.
И есть еще один чисто военный фактор — еще в начале года на каждый случай гибели военнослужащего армейская группировка устраивала акции возмездия, нанося удары артиллерией разрешенных Минском калибров по всем ранее разведанным объектам противника в тактической глубине того участка, где погиб наш военнослужащий. Видео таких ударов время от времени попадало в сеть не без прямого участия ИПСО, что давало серьезный эффект.
Ныне же смена военного руководства привела к тому, что санкционировать подобные удары возмездия просто некому. Недавно назначенные генералы не решаются брать на себя такую ответственность, понимая, что при нынешней популистской власти они вполне могут стать такими себе козлами отпущения.
А имеющиеся у командиров передовых подразделений огневые средства явно недостаточны для нанесения противнику заметного урона. Поэтому противник, почувствовав свою безнаказанность, развернул настоящий снайперский террор на так называемых "нулевых" позициях.
И, как видится, в случае продолжения такой практики противник вполне может пойти на дальнейшее усиление давления и разворачивание диверсионных действий в ближайшем тылу. За пять лет войны такое бывало неоднократно, и тут арсенал боевых акций достаточно широк — от минирования дорог снабжения до ракетной охоты на любой армейский транспорт в зоне досягаемости комплексов противотанковых ракет.
Имеет ли наше военное руководство прописанные реальные шаги на случай такого негативного сценария — большой вопрос. Ведь большая часть штабных офицеров, имеющих опыт реакции на такие действия противника, ныне либо отправлены в запас, либо оттерты от штабной деятельности. А новоназначенные боевые командиры все еще имеют явно недостаточный опыт для гибкого реагирования на изменение ситуации на фронте.
Таким образом, к сожалению, с большой долей вероятности можно говорить о том, что в ближайшие дни потери нашей группировки на Донбассе могут только возрасти. Ведь, не получая достойной ответной реакции, противник получает все возможности для усиления своей боевой активности.