В какой степени влияют на человеческую историю природные ресурсы? Можно ли считать торф и коноплю, сахар и железо, мех и нефть действующими лицами истории? Уже само название новой книги Александра Эткинда, представленной в Москве, на ярмарке non/fiction, как "книга фактов и парадоксов", парадоксально: "Природа зла. Сырье и государство". Как-то не стыкуются две части этого названия. Удивительным кажется и то, что известный историк культуры вдруг написал книгу об экономике. Начинаешь читать - и поначалу парадоксов как будто становится еще больше. Оказывается, речь идет о влиянии природных ресурсов на человеческую историю, о том, что сырье обладает политическими свойствами. Эткинд так и пишет: "У разных видов сырья - разные политические свойства, и они порождали разные социальные институты".
Неизбежное зло или ошибочный выбор?
Более того: значение натуральных ресурсов в XX и XXI веках драматически возросло. Впрочем, с этим как раз трудно спорить. Причина, как подчеркивает Эткинд, - не только в том, что ресурсов становится меньше, но и в том, что государства сегодня готовы платить огромные деньги за сырьевую и продовольственную безопасность. И в отношении углеводородов и металлов "сырьевой национализм" стал одним из ведущих факторов мировой политики.
Читая книгу "Природа зла", начинаешь видеть, как связаны сахар и железо, треска и нефть, хлопок и гражданская война в Америке, конопля и опричнина Ивана Грозного. Начинаешь понимать (может быть яснее, чем из многочисленных статей о грядущей климатической катастрофе и репортажей о морских плаваньях Греты Тунберг), как природа ломает людей и целые государства, определяя общественно-экономические структуры и жесткую внутреннюю политику.
Даже "голая" статистика показывает, что зависимость страны от экспорта углеводородов (пресловутая "нефтяная игла") препятствует ее демократическому развитию, подрывает основы существования гражданского общества. Эткинд называет это "сырьевым проклятием", но тут же добавляет, что сырьевая зависимость - не фатальная неизбежность, а результат выбора государства, выбора людей, им управляющих.
Когда-то опричнина Ивана Грозного поддерживалась, в частности, благодаря и своим экономическим основам: опричный двор существовал (по крайней мере, отчасти) на средства от продажи за рубеж леса и пеньки - грубого лубяного волокна, получаемого из стеблей конопли. А сегодня существование ресурсозависимой российской элиты зависит от перераспределенной ренты с торговли нефтью и газом. В таком государстве возникают два класса граждан, подчеркивает Эткинд, - привилегированное меньшинство, которое добывает, защищает и продает ценные ресурсы, и все остальное население.
Ресурсная экономика и судьба страны
Однако, как подчеркнула в интервью DW Ирина Прохорова, возглавляющая издательство "Новое литературное обозрение", в котором вышла книга "Природа зла", книга - далеко не только про Россию: это разговор, так сказать, в глобальном масштабе о том, что мы называем сырьем, конкретней - о том, как природные ресурсы, полезные ископаемые, влияли и влияют на выбор и развитие политических систем в различных странах.
Сегодня стало общим местом, что в России - ресурсная экономика, и Эткинд сравнивает эту ситуацию с тем, что было в других странах, которые тоже делали ставки на сырье. "Есть много парадоксов в истории, когда те или иные сиюминутные нужды государства предопределяли его дальнейшее развитие, - говорит Ирина Прохорова. - Эткинд очень тонко и интересно показывает судьбы разных стран и то, какую роль в этом играло сырье: нефть, газ, хлопок, медная руда, пшеница, сахарный тростник... В зависимости от того, что было у стран и насколько они в действительности разрабатывали эти ресурсы и пользовались ими, выбирались модели управления, стиль жизни и так далее".
Что касается прошлого России, то Прохорова подчеркивает, например, что упор уже с конца XVIII - начала XIX века на сырьевую экономику, то есть на экспорт зерна, леса и так далее, предопределил, в частности, затяжное крепостное право. Ведь, как это ни парадоксально, с точки зрения экспорта зерна оно было, в принципе, эффективно, - разумеется, в рамках такой экономики, в таком контексте. В долгосрочной перспективе и в нравственном смысле - это уже совсем другой разговор.
Эта новость также на сайте Deutsche Welle.