Федор Александрович — украинский художник и сценограф, работает в различных украинских театрах с 2002 года. Несколько раз его выдвигали на театральную премию «Киевская пектораль», но пока он ее не получил. Во время Майдана Федор со сцены призывал украинцев избавиться от советских комплексов. На фестивале «Европейская театральная конвенция» в Киеве мы разговорились о закрытости украинского общества, отсутствии социальных лифтов и коррупции в украинских театрах. Федор рассказал, сколько стоит место примы в оперном театре, свое видение театральной реформы и о препятствиях в работе негосударственных театров.
В телевизионной передаче с министром культуры театральный режиссер Влад Троицкий рассказывал о том, что большинство украинских театров — это феодальные вотчины. Но ведь это все слова, а нужны факты.
Один мой знакомый директор театра пошел работать в цирк, потому что, говорит, пришел новый министр культуры и ему нужно 120 тысяч (это было несколько лет назад, до Евромайдана, - Авт.). А до этого было 60 тысяч в год плата за должность директора. И 60 тысяч он мог украсть и занести, а 120 уже не может. И так каждый директор театра заносит министру культуры чемоданчик с деньгами. Каждый год. И знакомый говорит, что нынешний министр очень плохой, потому что сказал, что сразу надо нести. А обыкновенно заносят на день рождения министра, на Рождество, на День театра, там есть какие-то поквартальные необходимые суммы.
А где директора эти деньги берут?
На тендерах. Все наши театры знаете как отремонтированы? Вот, собственно, на ремонте, на строительстве, а не на спектаклях деньги и крадут. Или сейчас еще новый тренд появился - нужно платить для того, чтобы тебя взяли в театр работать. Вот у тебя есть опера, например, и там места десяти первых прим дорого стоят - по 5 тысяч долларов одноразово.
Не знаю, как это в киевских театрах, но актеры Донецкого национального театра драмы устраивались бесплатно, правда, на рядовых актеров. Но они рассказывали, что в руководстве театра почти все родственники, раздутые штаты. В других театрах тоже так?
Посмотрите штатное расписание любого театра. Сколько там актеров, сколько цехов, сколько администрации. Я скажу, что в театре русской драмы в бухгалтерии 30 человек (согласно официальному штатному расписанию Академического театра русской драмы им. Леси Украинки, в бухгалтерии 16 + 10 человек, - Авт).
И там не только свои родственники, а еще и много нужных, полезных людей. Например, это жена министра культуры, но нет, жена Кириленко - заведущая кафедры в университете Поплавского. Это будут какие-то родственники чиновников, СБУшников. Поэтому когда ты трогаешь театр, то ты трогаешь всю систему. Того же Поплавского не могут закрыть, наверное, потому что приходит жена к министру культуры и говорит: где ж я работать буду, нас вот этот нехороший человек выгнать хочет.
Но разве нужно всех выгнать?
Конечно, это же кошмар какой-то. Нужно сказать, что все договора расторгнуты и объявляется конкурс на все должности в каждом театре, как в полиции. Вот полицию вже оновили, от оновити потрібно і театр.
Я думаю, на счет театров такого согласия, как с милицией, не будет. Ведь тот же театр русской драмы многим нравится.
А я считаю, что этот театр в первую очередь нужно закрыть, и открыть там новый театр народной армии имени Леси Украинки. А спектакли Резниковича - "Слишком женатый таксист" и "Госпожа министерша" - пусть его сын, российский миллиардер, поддерживает.
А может это в Вас чувство соперничества говорит? Конфликт отцов и детей?
Я не знаю, у меня нет конфликта с моим отцом, который главный художник театра Франко. Я никогда не работал во Франко, не шел на ставку. А мог бы, но я считаю что это была бы коррупция. Я пошел работать рабочим в театр русской драмы. Хотя конфликт всегда есть, везде, во всех культурах. И когда закрывается все, то происходит революция.
К сожалению, система так построена, что мы не имеем социального лифта. А так бы три года Резникович поруководил, а потом сказали: "Ну, давай молодой поруководит режиссер! Нет, он плохой. Давайте вернем в театр Михаила Юрьевича". Вот тогда нет конфликта.
А закрытое общество заканчивает взрывом, кровью, кошмаром, нищетой. Как в Луганске и Донецке. Я в Луганске много работал. И когда там уже началась война, мне звонила директор театра русской драмы и рассказывала: "Я поняла, что ты был прав". И плакала в трубку. Мы хотим чтобы Захаревич или Резникович плакал в трубку кому-то в Польше?
А что сейчас с Луганским театром русской драмы?
Его перевести не смогли. Я предлагал им гастроли во Львове, приглашал. Они не поверили, надеялись на обещания какие-то государства. Там был Олег Александров худруком. Он долго ждал, пока бомбили город, ему несколько раз предлагали из России хорошие варианты. Он два раза отказывался, а на третий согласился и получил театр, и вместе со всей труппой уехал в Димитров. В Луганске осталось человека три по цехам и директор.
Что, по Вашему мнению, нужно изменить в украинских театрах?
Я думаю, что систему которая сейчас есть, ее сразу не изменить, но можно менять по частям. Для начала - художественный руководитель не может управлять театром долгое количество времени. Вот, он управляет три года, потом это место выставляется на открытый конкурс. А этот режиссер подает программу развития другого театра. Вот, он поработал в Киеве, и поехал в Херсон. Более того, худрук не обязательно должен быть украинцем. Если, предположим, литовец предложит программу развития русской драмы, какой-нибудь Туминас, Някрошюс, на три года. И комиссия выбирает, какая программа лучше. Но вообще я думаю, надо забрать все дотации у театров. Если ты хочешь делать спектакль, то берешь кредит в банке, собираешь актеров, платишь им деньги. Потом показываешь спектакль. Комиссия от государства оценила твой спектакль и говорит: "У вас замечательный спектакль, мы его покупаем за такую-то сумму денег". И государство платит тебе какую-то сумму. И ты возвращаешь кредит. Если оно не платит, то ты не возвращаешь.
Но зачем тогда государственная комиссия? Если Вы сейчас сделаете спектакль за свои деньги, он будет замечательным, то к Вам придут зрители. И Вы за счет билетов и кредит вернете, и заработаете.
У нас сейчас очень большая проблема с частными театрами в том, что государственные театры делают демпинг цен. По билету кресло (себестоимость зрительского места на одном спектакле, - Авт.) в гостеатре стоит 200 гривень, но его реальная стоимость — 800 гривень, или даже 1000 грн.
И поэтому когда ты хочешь сделать частный спектакль, у тебя кресло стоит настоящих денег, например, 500 гривень. А если ты хочешь получить прибыль, то 600 гривень. Ты еще платишь налоги с этих денег. И человек, выбирая между тобой и государственным театром, выбирает там, где билет 200 гривень, где тепло, где буфет, где слишком женатый таксист, вешалка и так далее.
И выходит демпинг, тебя выжимают экономическим способом, рынок не честный. Надо сделать честный рынок, то есть по затратам. Вот по всем затратам кресло в театре русской драмы стоит 1000 гривень. Значит, оно должно продаваться за 1000 гривень только, или дешевле, только, например, участникам АТО. Кто богатый, кто хочет русскую драму, идет за 1000 гривень в русскую драму, как в Америке, да? Кто бедный, тот идет за 300 гривень на спектакль Игоря Белица. Или Алексея Доричевского.
Что Вы думаете о планируемой театральной реформе?
Эта реформа нормально прописана, но у нас проблема в том, что когда начинается реформа, то первое, что думают украинцы - это как бы не поссориться ни с кем. Давайте сделаем радикальную реформу и ни с кем не поссоримся. Давайте тогда пропишем в радикальной реформе, что она начнется через 10 лет. Но на самом деле реформу нельзя поддерживать, если она будет работать через 10 лет. Это все равно, что на Майдане мы бы решили "да, Янукович неправ, но год он побудет, а потом мы будем нового президента выбирать". Это то, как он и хотел.