Заявлено, что участие в саммите примут представители около трех десятков стран. Если это случится, то «заговор молчания» по поводу судьбы оккупированного полуострова будет нарушен.
Сейчас Крым является такой себе фигурой умолчания. Российский суверенитет над украинским полуостровом никто не признает, но дальше политики непризнания дело не идет. С другой стороны, в этом вопросе все зависит лишь от самого Киева – ведь кому, как не жертве оккупации, инициировать обсуждение механизмов деоккупации?
Безусловно, Россия будет пытаться этому процессу противостоять. Потому что само обсуждение этой темы идет вразрез с ее планами. Москва будет снова говорить о тотальном согласии жителей полуострова с новым гражданством региона. И упирать на то, что судьбу полуострова весной 2014 года определяли сами крымчане.
Это ложь – судьбу Крыма решала российская армия. И даже на момент аннексии число ядерных сторонников Москвы на полуострове колебалось в пределах сорока процентов. Еще около двадцати процентов были ядерными сторонниками Украины. А оставшиеся сорок процентов крымчан были сосредоточены на ценностях бытового выживания и не особенно оглядывались на цвет флага.
В разное время эта политически инертная прослойка могла примыкать к разным идеологическим полюсам. Например, в 1991 году 54% крымчан голосовали за независимость Украины. В те годы была популярна идея о том, что если богатая советская республика перестанет «кормить» страны Центральной Азии – то жизнь обывателя резко улучшится. Когда после 1991 года социально-экономического чуда не произошло, маятник качнулся обратно, и все девяностые годы Крым послушно голосовал за коммунистов, обещавших возрождение былого величия.
При этом ядерные пророссийские крымчане никогда не пытались стать архитекторами собственной судьбы. Даже когда Янукович намеревался подписать соглашение об Ассоциации с ЕС, на полуострове не возникло никакого «русского майдана» с пророссийской повесткой. Возможно, причина была в том, что любой протест – это жертвование чем-то, выход из зоны комфорта. Носители же крымского просоветского самоощущения привыкли полагать, что «властям – видней». Возникало противоречие между двумя позициями: «мы в Европу не хотим» и «властям лучше знать». Победила вторая, в том числе потому, что она не требовала от пророссийских крымчан персональной активности. Пока проукраинские жители полуострова ехали на Майдан сами, пророссийских приходилось везти на Антимайдан автобусами.
Смена флагов на полуострове не была делом рук крымчан. Местные жители были лишь статистами во время процесса оккупации полуострова
А инертное крымское большинство и вовсе не проявляло никакой активности. Их главный запрос сводился к простому запросу – «лишь бы не было войны». Когда российские военные только лишь появились на крымских улицах – среди этой группы крымчан царило напряженное молчание. А позже, когда стало ясно, что огонь в Крыму никто открывать не намерен и сценарий относительно бескровной смены флагов возможен – их эмоции изменились. Если в начале аннексии сохранение украинского гражданства полуостровом воспринималось этими людьми как гарантия «непролития крови», то к концу аннексии уход в Россию воспринимался ими же как гарантия «мирного исхода».
Все сказанное лишь подтверждает тот факт, что смена флагов на полуострове не была делом рук крымчан. Местные жители были лишь статистами во время процесса оккупации полуострова. И судьба региона зависит не от их настроений, а только лишь от настроений в Кремле. А потому, если закрыть глаза на аннексию полуострова, то это будет значить, что аналогичный сценарий может повториться где угодно.
«Крымская платформа» нужна не только самой Украине. Она нужна прежде всего цивилизованному миру. Тому самому, что прожил последние 75 лет по правилам, установленным после Второй мировой войны. По тем самым правилам, которые теперь Россия старательно пытается отправить в небытие.