Угроза нового финансового кризиса не является какой-то сенсацией, которая появилась только вчера. Сейчас появляется целый ряд системных факторов, которые указывают на возможность возникновения нового кризиса.
Если говорить вообще о природе мировых кризисов, то у Нассима Талеба есть такое определение, как "черный лебедь". Это явление глобального масштаба, которое трудно предсказать, но которое, когда случается, имеет всепроникающее воздействие. Все при анализе этого явления сходятся во мнении, что оно должно было произойти, но приходят к этому выводу задним числом. Поэтому любой финансовый кризис – это черный лебедь. Мы не можем прогнозировать ни точную дату его появления, ни его полный негативный эффект для мировой экономики. Но мы можем улавливать очертания этого черного лебедя и оценивать степень его приближения.
Сейчас мы видим, что этот кризис приближается. Коллапс может произойти и осенью этого года, и зимой следующего. Но все понимают, что кризис наступит в ближайшее время. Вот основные предпосылки, которые об этом говорят. Во-первых, мировая экономика подвержена определенной цикличности. В теории экономических циклов есть краткосрочные циклы Китчина, среднесрочные Жюгляра и долгосрочные – Кондратьева. И все они сейчас сходятся примерно в одной точке, будучи так или иначе связанными с последним кризисом 2008 года.
Краткосрочные циклы связаны с тем, что компании непропорционально реагируют на изменения мировой конъюнктуры, то есть чрезмерно реагируют на сокращение спроса и недостаточно – на увеличение. После кризиса они резко сократили объемы производства, а сейчас по товарным остаткам видим, что в мировой экономике идет определенное перепроизводство.
Среднесрочные касаются капитальных инвестиций компаний. В случае же с долгосрочными речь идет о трансформации мировой экономики. Сейчас мы видим, что мир подошел к созданию нового технологического уклада – так называемая NBIC-конвергенция. Старый экономический уклад работает уже с большими сбоями. Фактически мир сейчас перестраивается на новую инновационную модель развития. И в тех странах, где появятся новые продукты и технологии, будут отмечены новые точки экономического роста. А кто не сможет перестроиться под новую парадигму, очень сильно пострадает от этой перестройки.
Если говорить о простых вещах, которые понятны большинству людей, то можно сказать, что кризис 2008 года был кризисом глобальных финансов. В отличие от "старых" кризисов, он был связан с перепроизводством не товаров, а денег и финансовых инструментов. Его преодолели прежде всего с помощью так называемого количественного расширения со стороны Федеральной резервной системы США – были эмитированы триллионы долларов дополнительной денежной массы, с помощью снижения базовых процентных ставок практически до нулевых отметок и политики дешевого доллара.
Сейчас в американской экономике последствия этого кризиса преодолены, и основная угроза – это инфляция. Поэтому США разворачивают монетарный механизм в противоположную сторону: вместо политики количественного расширения будет политика количественного сжатия, а вместо политики дешевого доллара идет политика дорогого доллара. Предыдущая парадигма способствовала развитию развивающихся стран, потому что инвесторы уходили на более доходные развивающиеся, то есть сырьевые рынки. Сейчас все будет с точностью до наоборот: произойдет массовый отток инвестиций с развивающихся рынков на рынок США и рынки других развитых стран, а сырье будет дешеветь, потому что политика дорогого доллара предусматривает падение цен на сырье. Развивающиеся рынки не смогут адекватно рефинансировать свои внешние долги, корпоративные и государственные.
От Китая до Украины
Эпицентр кризиса, как ожидается, возникнет в Китае, потому что он больше всего пострадает от торговых войн, которые начинает Америка, от политики торгового протекционизма. Китай очень зависит от внешнего инвестирования, там очень высокая закредитованность банков, частных и государственных компаний. Любое ослабление юаня приведет к резкому удорожанию обслуживания китайских внешних долгов. Это может привести к точечным дефолтам в различных секторах. Вдобавок замедление китайской экономики чревато для всего мира.
Украина в этой ситуации находится в достаточно уязвимом положении, потому что мы не только зависим от экспорта того же металла, который может подешеветь, но и входим в очень напряженный цикл погашения внешних долгов. Нам будет очень сложно привлечь внешнее финансирование. Есть вероятность, что мы не сможем даже рефинансировать старые долги. Это первый возможный фактор кризиса. Второй момент – это падение цен на металл и другие сырьевые товары, например, железную руду. Это резко сократит наш экспорт. Кроме того, может возникнуть эффект "сырьевых ножниц" – парадоксальная ситуация, когда цены на наше традиционное сырье будут падать, а на нефть и природный газ – оставаться на относительно высоком уровне. То есть наш экспорт будет дешеветь, а импорт – дорожать.
Что делать
Уже исходя из этого мы видим, какие основные шаги нужно предпринимать. Нужно начинать поиски альтернативных программ привлечения внешнего финансирования. Прежде всего нужно будет работать с крупными международными донорами. Но они уже не будут давать большие деньги под какие-то обязательства и точечные поправки к законам: им нужно будет представить уже качественную программу экономического роста, программу экономического успеха страны на ближайшие 5-10 лет. И это должна быть консенсусная программа в рамках всего общества, а не одной политической силы.
Во-вторых, необходимо уже сейчас начинать переговоры о новой реструктуризации долгов, потому что реструктуризация имени Яресько имеет катастрофические последствия, мы не можем платить кредиторам за свой экономический рост дополнительные бонусы.
В-третьих, необходимо усиливать свою энергобезопасность путем создания газового хаба в Украине и открытия полноценного рынка природного газа.
Если говорить об экспортном потенциале, то необходимо предпринимать структурную реформу экономики. И, самое главное, Украина должна обязательно найти свое место в новом технологическом укладе, который сформируется в ближайшие несколько лет. Если мы будем продолжать терять свой кадровый потенциал и рассказывать о том, что мы станем аграрной сверхдержавой, то в ближайшие несколько лет можем вообще выпасть из глобальной системы распределения труда, и в новом технологическом укладе вообще не будет места для нашей экономики, мы скатимся на очень примитивный сырьевой уровень.
Нужно привлекать интеллектуальные, научные силы, делать ставку на инновационную сферу деятельности, стимулировать развитие творческой экономики. Но все это в системе нынешней власти практически невозможно. Потому что она нацелена на совершенно другое: сохранение рентной модели экономики, чтобы с помощью ренты, которая установлена на основные финансовые потоки в стране, высасывать оставшиеся соки.