Тогда в марте пил чай в Симферополе со старым приятелем. Его история была типична. Закончил истфак. Поработал учителем. И сбежал от школьной зарплаты в СБУ. Погоны гарантировали хоть какую-то стабильность.
Он говорил мне, что выходить из Крыма «на материк» не станет. Что «Крым сделал свой выбор». Что-то еще. А я мешал чай и думал о том, как удобно растворять себя в коллективе. «Нет, старик. Выбор делал не Крым. Выбор сделал ты сам. Не прячься». Через несколько месяцев я уеду в Киев. А он останется. С теми же погонами, но новым удостоверением. Оно, как известно, гарантирует хоть какую-то стабильность.
А в Киеве стабильности тогда не было. Зато был Иловайск, Боинг и первые «минские». Они проживут несколько месяцев – следом будет Дебальцево и второй Минск. В багажник автомобиля влезло не все. В первую очередь, не поместились иллюзии. Балласт остался дома.
Той весной каждый в Крыму делал свой собственный выбор. Кто-то поставил на российские флаги. Кто-то уехал к украинским. Кто-то остался и «ушел под радары». Кому-то изначально было все равно, под каким флагом жить.
Две последние группы сегодня молчат. Говорят две первые. Те, кто сжег мосты с украинским материком. И те, кто сжег его с российским. И любой разговор на материке про компромисс с агрессором я слышу, как фразу: «Сидели бы дома».
Я понимаю, что каждый из говорящих подобное очень не хочет проиграть. У них бизнес, российские деньги и зона комфорта. А у нас нет ни того, ни другого, ни третьего. И проигрывать мы тоже не хотим. Потому что их победа – это наше поражение.
То самое, которое будет означать правоту тех, кто присягал новым флагам. Тех, кто весной четырнадцатого крутил пальцем у виска, когда мы паковали вещи. Да, для нас это глубоко личное. Да, мы защищаем свой собственный выбор. И что это меняет?
А потому да – порой мы излишне эмоциональны. Бываем несдержанны, когда натыкаемся на равнодушных. Стараемся не забывать о тех заблуждениях, с которыми пришлось расстаться четыре года назад. Ставим оборону на первое место в списке приоритетов. Потому что увидели, что бывает, когда ее задвигают в самый конец.
Украинские торговцы «миром» и «компромиссом» продают то, что им не принадлежит. Монополия на эти товары – у Москвы. А ее украинские торговые представители способны продать мне лишь мое собственное поражение.
А заодно и всей стране.