Бунты во Франции опасны не только для Макрона

11.12.2018 14:27 (Оновлено 11.12.2018 в 14:30)

Выступление с обращением президента Франции Эмманюэля Макрона вероятно стало завершающим актом внутриполитического сезона 2018 года. Но это ещё не «точка» в борьбе оппозиции против него.

Массовые протесты во Франции, начавшиеся 17 ноября, стали апогеем недовольства граждан той социально-экономической, которую проводят власти.

Протесты против политики президента Макрона начались через несколько месяцев после его победы на выборах. «Жаркая» политическая осень 2017 года перешла в не менее «жаркую» политическую весну 2018 года, когда акции протеста железнодорожников парализовали страну, и эта акция была поддержана работниками из других отраслей и студентами.

Протестная акция, начавшаяся 17 ноября, имела ряд важных особенностей:

1. Она стала более ожесточённой по методам борьбы, поскольку применение насилия со стороны протестующих насилия было масштабным, а ответные репрессивные действия со стороны силовиков – тоже жесткими и масштабными. Впервые с 1944 года в центре Парижа была использована бронетехника.

2. Акция объединила самые разные социальные и политические группы. В ней принимали участие наёмные работники, пенсионеры, студенты, служащие, люди с низким и средним уровнем доходов, представители мелкого бизнеса, правые и левые радикалы, противники миграции и лояльные к мигрантам граждане, сами мигранты, потомки мигрантов.

Именно поэтому возникали вопросы относительно того, какой список требований протестующих является правильным. Поэтому есть список из 25-ти пунктов, который считают «официальным», то есть выдвинутым неким координационным комитетом.

Но имеется много других требований, которые в социальных сетях публиковали различные группы участников протеста. От того, что этих так называемых «сетевых» требований нет в «официальном» списке, не стоит считать их фальшивыми.

Это требования крайне правых, крайне левых, анархистских, мигрантских и иных групп, которые для координаторов акции выглядели либо крайне радикально, либо утопично, либо чрезмерными для «официального» списка, подготовленного для диалога с властями.

3. Во время протестов проявился возросший уровень радикализации во французском обществе. Речь идёт о готовности к радикальным силовым действиям против силовиков, против государства. Количество таковых граждан возросло. Вследствие этого можно говорить об усилении роли радикальных организаций во французской внутриполитической жизни. Правительству президента Макрона теперь придётся заниматься решением данной угрозы для себя и для стабильности Французской Республики.

4. Во время акций проявились протестные традиции, которые присущи эмигрантским сообществам. Это носители мировоззренческих и политических ценностей, отличных от тех, которыми жила Франция в 20 веке.

Жители бедных окраин и выходцы из бедных окраин стали представлять значительную часть французских работников, служащих, студентов, а соответственно – и участников протеста, радикального протеста. Это новое качественное последствие тех демографических процессов, которые происходили во Франции в последние несколько десятилетий.

У этой части французского общества имеются свои радикальные группы. Не исключено, что для кого-то может оказаться важным фактор мести бывшим колонизаторам. Кроме того, среди представителей этой части общества активно ведут вербовку члены радикальных исламистских групп, для которых радикальные, силовые антиправительственные действия являются приемлемыми и желательными.

Именно в силу данного обстоятельства актуальным выглядит вопрос об участии радикальных исламистов силовых действиях против правоохранителей.

5. Деятельность правительства Италии в немалой мере стала дополнительным мотивирующим фактором для части французских граждан. Это касается жёсткой позиции итальянского правительства вопросах миграции, бюджета, взаимоотношений с ЕС, отказа от политики «затягивания поясов».

Однозначно, что протестная акция, которая началась 17 ноября, стала радикальным вызовом не только персонально для президента Макрона и его правительства, но и в целом для Французской Республики, для государства как социального института.

Кроме того, это был ещё и такой себе опосредованный «итальянский привет» от лидеров партий «Лига севера» и «Движени 5 звёзд», с которыми французские президент и правительство очень жёстко дискутировало по вопросам миграции, бюджета и т. д.

Диалог с неопределённым результатом.

После трёх недель протестов Э.Макрон не мог «отмалчиваться». Свою позицию по поводу происходящего и выдвинутых к властям требований он озвучил в телевизионном обращении к согражданам.

1. Президент Макрон осудил насилие во время протестов, осудил нападение на полицейских. Об этом он говорил в первой части своего обращения.

Если проводить параллели между протестами во Франции и той ситуацией, которая была во время второго Майдана, то получается так, что Макрон осудил радикальные формы протеста, которые тогда были в Украине.

Исходя из слов и интонации французского президента, можно предположить, что он осознал опасность радикалов для своего правления, для общества и государства в целом. И потому следует ожидать, что полиция и спецслужбы более активно займутся различными радиальными организациями и группами.

2. Э.Макрон не ввёл военное положение, но сказал, что отдал какие-то распоряжения силовикам. Вероятно, речь идёт об особенностях усиленных мер безопасности в пределах центра Парижа или географически шире.

3. Французский президент пошёл на немалые уступки протестующим по ряду позиций. Правда, повышение минимальной зарплаты и налоговые льготы были обещаны с мая 2019 года. В этом месяце будут выборы Европарламента.

Во вторник-среду появится более полная информация о том, в чём уступил, а в чём нет. Правительство должно будет изложить более полный пакет мер. Но окончательные решения о корректировке политики президента Макрона появятся уже в 2019 году. Тогда могут завершиться дискуссии, о которых он сказал в своём обращении.

4. Слова о чрезвычайном положении в экономике и социальной сфере были призваны прикрыть тот факт, что прежний курс Макрона не сработал. Эти слова также являются оправданием для изменения политического курса президента и правительства по ряду направлений.

Вместе с тем, не последнюю роль в принятии такого решения играло то обстоятельство, что страна во время протестов страна понесла убытки в 1 млрд евро.

5. Макрон несколько раз говорил о том, что будет проведена дискуссия по ряду проблем. Это политические манёвры (дополнительный инструмент к уступкам), чтобы нейтрализовать часть протестующих, разделить их, осуществить амортизацию протестного потенциала. Немало граждан Франции воспримут эти все разговоры о дискуссиях как попытку обмана, пытку тянуть время.

А дискутировать придётся по крайне сложными темам. Например, о миграции. И как сделать так, чтобы богатые люди (владельцы) капиталов не покидали Францию? Это с учётом того, что протестующие потребовали возвращения налога на богатство.

Резоме:

Президенту Э.Макрону удастся нейтрализовать часть протестного потенциала. Но многие важные проблемы окажутся нерешёнными, либо будут заменены другими проблемами (по принципу перетягивания одеяла).

По большому счёту, ситуация выглядит так, что курс Макрона зашёл в тупик. Пока не ясно, насколько существенной будет коррекция бюджета Франции, насколько изменятся подходы к формированию бюджета ЕС. Это может иметь последствия для всех инициатив Макрона в вопросах реформирования ЕС, взаимоотношений по спорным вопросами с другими государствами-членами ЕС.

Президент Макрон пытается маневрировать, тянуть время, чтобы не дать правым и левым получить бонусы на выборах Европарламента. Об этом ярко свидетельствует обещание повысить минимальную зарплату в мае.

Но, как показывают опросы общественного мнения, 75% граждан Франции не доверяют Э.Макрону. И потому в первом полугодии 2019 года акции протеста, вероятно, продолжатся. Об их масштабе можно будет говорить после оглашения всех мер правительства.

Но пока получается так, что и власти Франции, и протестующие красиво уходят на рождественские каникулы. Кроме мигрантов и потомков мигрантов из тех регионов мира, где Рождества нет.

Владимир Воля