Напомню, что спор между Турцией и Грецией идет вокруг определенной территории – морского пространства в Эгейском море – и корнями уходит в века.
В частности, Греция считает, что большая часть (около 70%) островов и скал в Эгейском море имеет континентальный шельф и 12-мильная зона вокруг каждой из них дает основания претендовать на создание исключительных экономических зон и добычу любых ресурсов в этой зоне – рыбы, газа, нефти, жемчуга и т.д.
Турция, конечно же, с этим не согласна, так как если посмотреть на карту, то получается, что Греция претендует почти на все Восточное Средиземноморье вплоть до берегов Турции, что закрывает последнюю от торговых маршрутов. В этом случае, например, все грузовые поставки через Босфор или в сторону Стамбула и Измира им придется согласовывать с Грецией.
Так как обе страны не хотят идти друг другу на уступки, в качестве альтернативы Турция предлагала поделить острова пополам, но и тут возникла проблема, так как большая часть из них находится ближе к Турции.
Сейчас конфликт снова обострился из-за найденного месторождения газа в спорном районе Эгейского моря, и теперь он касается не только сакральных скал и исторической справедливости, но и денег и влияния, поскольку собственное месторождение газа дает возможность избавить страну-владельца от зависимости от внешних поставок газа и построить собственные газотранспортные сети.
В случае Восточного Средиземноморья, речь идет о трубопроводе, который хотят построить Греция, Кипр и Израиль, чтобы поставлять газ из этих месторождений на Балканы. Турции, у которой есть свои газовые проекты, конкурент не нужен, как и еще одна труба без доли в ней. Кроме того, на разжигание конфликта наслаиваются и вопросы православия, так как греки критикуют Турцию за превращение в мечети соборов Святой Софии.
Помимо политических заявлений, которыми Турция уже осудила снятие эмбарго США, разрешение на поставку оружия греческим киприотам может вызвать более серьезную реакцию со стороны Турции – ею может стать наращивание военных сил Турции на турецкой части Кипра, то есть отправления туда дополнительных войск, техники и ускорение разворачивания военно-морской базы для контроля над Средиземноморьем.
И тогда любая милитаризация чревата непредсказуемыми последствиями, в том числе, и вспышкой вооруженного столкновения, особенно, если язык дипломатических переговоров не действует, радикализируются позиции сторон и нет посредника, который может тушить локальные пожары.
Посредник, которым до недавнего времени были США, теперь фактически заняли сторону Греции. И потому риск военного конфликта крайне велик, тем более, что сейчас, кроме ЕС, точнее Германии и Франции, других переговорщиков в принципе нет. Да и их проблема состоит в том, что Турция их мало воспринимает из-за конфликта Турции с Евросоюзом, который тянется несколько последних лет.
Потому не исключено, что этот конфликт может достичь регионального масштаба, так как в регионе есть ряд стран, которые исходят из личных интересов и могут вступить в игру. Например, Франция, которая хочет вернуть свое влияние в Восточном Средиземноморье или Штаты, но их позиция на данный момент неоднозначна, так как, с одной стороны, зависит от личной симпатии Трампа к Эрдогану, а с другой - от игры истеблишмента и некоторых его советников в пользу Греции.
В то же время конфликт Греции и Турции задевает и торговые пути Украины, которые проходят через Босфор. Но тут Украина мало что может сделать, так как у нас нет никакой стратегии по Черному морю и своего флота. Но поскольку помимо Эгейского моря, у Турции также есть амбиции стать одним из главных игроков в Черном море, для Украины представляется хороший момент, чтобы выстраивать черноморское партнерство с Турцией, так как Украине интересно усиление Турции в противовес России.