Один за другим российские оппозиционные политики покидают страну, опасаясь уголовных дел и арестов. Теперь речь даже не идет о депутатах Государственной Думы – о тех, кто хочет баллотироваться в парламент или работает в местных органах власти.
Похоже, после того, как был принят закон о недопуске к выборам активистов и сторонников «экстремистских» организаций, власть решила провести тотальную «зачистку» политического пространства еще до выборов в Госдуму, исключить любые возможные проявления не то что недовольства – обычной критики. И оппозиционный российский политик оказывается перед выбором Навального или Гудкова – остаться в стране и сесть в тюрьму или эмигрировать.
И это – настоящая «крымизация» российской политики. Потому что все эти приемы выжженного политического поля были применены Кремлем сразу же после аннексии Крыма, когда Москва столкнулась с регионом с живой политикой, с традицией конкуренции, дискуссий, дебатов в медиа. Когда российское руководство установило контроль над регионом, в котором страх перед властью – как и во всей Украине – не был нормой политической жизни.
И маховик репрессий заработал. Организации, которые не хотели подчиняться оккупационным властям, объявляли экстремистскими и запрещали – как, например, Меджлис крымскотатарского народа. Одних политиков заставляли оставить Крым – как Джемилева или Чубарова. Других – арестовывали и приговаривали к тюремным срокам, как Чийгоза и Умерова. Активисты пропадали среди бела дня. Журналистов судили за их профессиональную деятельность, как Семену. Обычного человека могли посадить в камеру просто за флаг Украины в его собственном жилище – как Балуха.
Так, похоже, и состоялась «нормализация» Крыма – в результате спустя семь лет после оккупации аннексированный полуостров больше не похож политически на соседние регионы Украины, зато похож на соседние регионы России. Что, думаю, и требовалось обеспечить.
А теперь уже и сама Россия, похоже, превращается в большой Крым. А во что еще, собственно, она могла превратиться?