Алена Шкрум: Чтобы нардепы не дрались и не «кнопкодавили» - нужна парламентская милиция

Статті

03.06.2015 11:46

Статті

Алена Шкрум — выпускница КИМО, Сорбонны и Кембриджа, крайне толково отвечающая по вопросам, которыми она в парламенте занимается. К профессиональной политической карьере шла давно и целеустремленно, имеет международную юридическую практику, была помощницей депутата Палаты Общин Парламента Канады. В список «Батьківщини» попала через инициативу украинских выпускников иностранных вузов «Профессиональное правительство». В интервью FaceNews Алена Шкрум сообщает: работа украинской Рады очень отличается от того, что происходит в аналогичных органах западных стран. Также Шкрум рассказала, за какое ежедневное количество встреч и мероприятий депутатам платят зарплату в 4 600 гривень, и заверила: с ней как с депутаткой еще ни разу не пытались договариваться о тех или иных законах с помощью угроз или денег.

Алена Шкрум — выпускница КИМО, Сорбонны и Кембриджа, крайне толково отвечающая по вопросам, которыми она в парламенте занимается. К профессиональной политической карьере шла давно и целеустремленно, имеет международную юридическую практику, была помощницей депутата Палаты Общин Парламента Канады. В список «Батьківщини» попала через инициативу украинских выпускников иностранных вузов «Профессиональное правительство». В интервью FaceNews Алена Шкрум сообщает: работа украинской Рады очень отличается от того, что происходит в аналогичных органах западных стран. Также Шкрум рассказала, за какое ежедневное количество встреч и мероприятий депутатам платят зарплату в 4 600 гривень, и заверила: с ней как с депутаткой еще ни разу не пытались договариваться о тех или иных законах с помощью угроз или денег.

Алена Шкрум

Вы - одна из кандидатов в народные депутаты, которых называли «новые лица». Когда сюда шли - чего ожидали от будущей работы? И сейчас, через полгода, как Вы видите профессию народного депутата?

Я не считаю, что народный депутат — это профессия. У нас это пока что, к сожалению, не стало экспертной, профессиональной работой. Профессиональных дискуссий очень мало в парламенте. 

Я считаю, что в некоторых аспектах мы движемся несколько медленно. У меня было несколько законопроектов, которые, как я думала, мы примем буквально в первый месяц, потому что я их наработала до парламента, как общественный деятель с Агентством ООН по правам беженцев и с другими организациями. Законы были уже готовы — и только сейчас мы их вынесли в первое чтение и приняли. То есть, они еще даже не приняты во втором чтении.

«По сравнению с бизнесом или международными структурами парламент работает очень медленно»

Конечно, мы работаем, по сравнению с бизнесом или международными структурами, очень медленно. Но некоторые позитивные моменты, которых я не ожидала, когда шла в парламент — они есть! Я понимаю, что мало украинцев так думают. Я не знала, кто пройдет в парламент. Для меня было очень позитивным то, что прошло много классных новых людей. 

Например, мы вообще не ожидали, что пройдет «Самопоміч», и, на самом деле, нам с ними сейчас очень приятно и конструктивно работать. Кроме «Самопомочі» есть очень много людей, по несколько человек из разных фракций, которые разделяют наши ценности и помогают нам.

Например, господин Добродомов из «Блока Петра Порошенко». Я его абсолютно не знала. Мы сейчас с ним подписали уйму общих запросов, законов и еще всяких вещей. Классно находить таких людей в других фракциях, особенно если ты их не знал, и тут они тебя поддерживают. Даже по голосованиям. Они часто убеждают свои фракции проголосовать за какой-нибудь хороший закон. 

«Есть законы, которые реально упрощают систему бюрократизации для перемещенных лиц, но каждая фракция хочет на этих законах пиариться и подает альтернативные»

Так было с госслужбой. Это закон, который я подаю как глава подкомитета реформ государственной службы. Так было с моими законами по правам и свободам переселенных лиц, которые я нарабатывала до парламента. Очень тяжело было найти голоса. Законы реально упрощают систему бюрократизации для перемещенных лиц, но каждая фракция хочет на этих законах пиариться, каждая фракция подает альтернативные, то есть, найти поддержку на один закон было очень-очень тяжело. И, к счастью, были соавторы из разных фракций, которые нам помогали: убеждали свои фракции, сотрудничали со своими фракциями. 

Мы создали объединение еврооптимистов парламента — как раз для того, что впервые за историю Украины мы пытаемся работать из разных фракций одной коалицией. Не перетягивать на себя одеяло, не пиариться, а брать закон и переубеждать всю коалицию это исполнять. Я не могу сказать, что нам это очень хорошо удается. У нас были как победы, так и поражения. 

"Еврооптимисты" парламента: Алена Шкрум и другие нардепы на брифинге по случаю создания нового межфракционного объединения

Победы — это, например, закон про Укрнафту. Поражений так много, что не хочется и перечислять. Но если взять вот так конструктивных людей из всех фракций — а они во всех фракциях есть — то мы можем что-то сделать. Во всех фракциях коалиции, я имела в виду. С оппозицией я мало общаюсь.

Сейчас будет очень ответственный момент — закон о местных выборах. И он нам покажет, на что мы способны, а на что — нет. Законопроекты есть. «Батьківщина» подала первый законопроект про местные выборы по открытым спискам. Но мы, я думаю, будем абсолютно готовы проголосовать за любой другой законопроект, который будем считать хорошим. Мы не будем стараться протолкнуть наш. Нам важно, чтобы это было принято, и чтобы были нормальные местные выборы по открытым спискам, а не чтобы гречкой засевали регионы. 

Вторым показательным моментом на этой сессии, буквально через месяц, будет закон о реформе государственной службы. Он был принят в первом чтении с семнадцатого раза — очень тяжелое было голосование, никто не хотел его принимать, к сожалению. Но, к счастью, нам удалось договорить. Очень сильно помог «Реанимационный пакет реформ».

«Я была помощницей депутата в Канаде. Ну, как вам объяснить... У нас действительно некачественные законы и непрофессиональная работа»

Сейчас мы готовим его ко второму чтению. Сверхсложный закон. Там сейчас более 1200 правок. То есть, фактически, депутаты своими правками нивелируют весь закон. Я буду стараться сохранить закон и то, что для меня главное. Это разделение на политические должности и административные. Создается позиция госсекретаря, чтобы он был профессионалом, настоящим руководителем министерства, а министр был политической фигурой. И чтобы эти люди давали министрам непредвзятые, хорошие выводы из законопроектов. 

Второе — это открытые конкурсы на все государственные должности. Это то, чего у нас никогда не было в разряде обязательного. Я надеюсь, что мы это сохраним, а если не сохраним, то не будет смысла в законе вообще. Все остальное будем отрабатывать, и посмотрим, как эта Рада способна поддерживать друг друга в коалиции.

У вас есть международная юридическая практика. Можете ли оценить, как работает наш высший юридический орган по сравнению с тем, что Вы наблюдали на Западе?

У меня была возможность быть стажеркой в парламенте Канады. Я была помощницей депутата там. Ну, как вам объяснить... У нас действительно некачественные законы и непрофессиональная работа. Не такая, как хотелось бы. В каждой фракции можно найти человек пять, без преувеличения, которые читают законы, профессионально их анализируют, могут выступить с трибуны и что-то об этом сказать. Другие, к сожалению, или не читают, или не успевают, или, даже если читают, то не разбираются.

«В министерствах в среднем по тысячу людей, и неужели они не могут подавать в Раду не сырой законопроект, а нормальный закон?»

И это плохо. Потому что во всех парламентах есть не юристы, не экономисты и не специалисты, но их всегда меньшинство. У нас они сейчас составляют, к сожалению, инертное большинство. Я надеюсь, что это будет изменяться с изменением нашего общества и со следующими выборами. 

Но идея даже не в этом, а в том, что и министерства нам подают некачественные законы. Как вы видите, мы вообще очень часто критикуем и Минфин, и Министерство экономики, и другие. Говорим: ладно мы. У одного депутата два помощника, и мы не успеваем что-то написать. Но у вас по тысячу людей в министерстве. Где-то 500, где-то 1500. Неужели вы не можете найти профессиональных людей, которые вам напишут этот закон? И неужели вы не можете подавать в Раду не сырой законопроект, а нормальный закон?

«Канадский депутат, у которого я была помощницей, за год подал только один законопроект»

Вообще, если сравнивать с Канадой, то Канада — стабильное, демократическое государство. Мой депутат, у которого я была помощницей, за год подал только один законопроект. Один. То есть, он занимается альтернативной зеленой энергетикой, еще какими-то своими вопросами, и этот законопроект он нарабатывал целый год со всеми ассоциациями. Он его согласовал со всеми ассоциациями, со всем правительством. То есть, он комплексно подошел  к проблеме. Это серьезный законопроект на большое количество страниц, и он один его подал. 

И нет такого, что депутаты подают 48 законопроектов, которые изменяют одно слово, разрушают полностью нашу правовую систему, и потом эти законопроекты один с другим никак не коррелируются, отрицают один другого. И ни я не успеваю их читать, ни научно-экспертный совет не успевает их читать. 

Но для того, чтобы нам до этого момента дойти, нам нужно какое-то время. В Канаде мало что нужно изменять, а у нас сейчас — все. Но я думаю, что работа и парламентариев, и правительства, и самой Верховной Рады все равно должна становиться более качественной. 

«Некоторые вещи, которые я сделала — они движутся. То есть, не то чтобы нам мешали делать абсолютно всё»

Не бывает ли у Вас мысли, что нужно бы это все депутатство бросить и идти работать в бизнес или международные организации, а не сидеть здесь, где все неизвестно еще когда заработает?

Пока не появляются. Тем более что родители меня пытаются к этой мысли подталкивать. Говорят: слушай, не хочется тебе в бизнес вернуться и зарабатывать нормальные деньги? Я  человек достаточно упрямый. Я думаю, что, во-первых, пока я не смогу убедиться, что мне не под силу тут что-либо сделать, я этого забросить не смогу. 

Во-вторых, некоторые вещи, которые я сделала — они движутся. То есть, не то чтобы нам мешали делать абсолютно всё. И касательно переселенцев, и касательно госслужбы проекты движутся. И про медиацию... Я подала закон про медиацию. Это будет первый в Украине закон, который будет регулировать процесс судебного решения споров.

Алена Шкрум - автор 34 законопроектов, из которых 3 уже были приняты. Также нардеп написала и подала 13 депутатских запросов

Потому что у нас суды не только коррумпированные, и поэтому плохо работают, но еще и сильно перегруженные. У нас в суды попадают тысячи и тысячи дел, которые откладываются, и потому дела рассматриваются годами, и ничего не движется. Но всюду в мире эту проблему решили очень просто. Есть внесудебное решение споров. Есть так называемые медиаторы, которые это решают, и арбитраж, который это решает, и человеку даже не нужно идти в суд, платить деньги и ждать три года, пока суд пройдет. У меня сейчас фактически согласовано с парламентом, что этот закон будет вынесен на следующей пленарной неделе. 

Так что что-то двигается. Медленно. Но нужно что-то делать. Взяли ответственность, нужно ее нести.

Вы уже знаете, что такое работа депутата, изнутри. Как оцениваете заработную плату?

Абсолютно неадекватная заработная плата. Я сейчас получаю... официально я не знаю, потому что мы получаем уже с исключением налогов, но я получаю на руки где-то 4 600 гривен. Вопрос в том, что я понимаю, что сейчас вопрос зарплаты болезненный и его тяжело поднимать. Потому что когда у меня бабушка, которая получает доплату за тяжелую нагрузку, потому что работала на стекольном заводе, и в результате получает пенсию в 1200 гривен, то, конечно же, зарплата депутатов кажется нормальной. 

«Зарплата народного депутата должна быть адекватна коррупционным рискам»

Но в Киеве прожить за эти средства очень сложно. Лично мне, например, не компенсируют жилье, потому что я на него не подавалась, и понятно, что оплата должна быть адекватна хотя бы тем же коррупционным рискам. Ну как мы можем ожидать от депутатов, которые приехали из поселков, что они будут жить в Киеве за 4 тысячи гривен, и еще и находить помощников — как мы можем ожидать, что они откажутся от взятки в 100 тысяч гривен за один день, если им кто-то это предложит, при такой зарплате? 

Кстати, мы своим помощникам сейчас, к сожалению, доплачиваем из собственных карманов, потому что фонд госпомощников сократили, а без качественного юриста в помощниках ты вообще ничего не успеешь сделать. Для того, чтобы побороть коррупцию, должна быть адекватная зарплата в государственных органах. И в министерствах, в том числе, это 100%. Но пока нет денег у бюджета, и об этом говорить очень сложно.

А за что Вам платят зарплату? Как выглядит рабочий день народного депутата? 

У нас где-то 4 недели в месяц примерно. Две недели всегда пленарные. Одна неделя — это работа с избирателями. Я, например, в эти дни езжу в регионы. Я стараюсь каждый месяц ездить в Днепропетровск, потому что я за ним закреплена и я там работаю. Или в Сумы, но туда не так часто. 

И еще одна неделя — это работа в комитетах. Это вообще-то должна быть сверхважная работа. За границей самая важная работа проходит в комитетах, потому что каждый комитет профессионально разбирает свои законопроекты.

Мне повезло с моим комитетом. У нас действительно проходят профессиональные дискуссии, и вот госслужба там сейчас обсуждается со знанием дела. И я не буду смотреть эти 1200 поправок за один вечер, как некоторые мои коллеги делают в других комитетах. Мы их будем обрабатывать три недели. У нас на следующей неделе две встречи с 11 утра до 8 вечера. Мы будем сидеть и обрабатывать блоки вопросов. 

В обычную рабочую пленарную неделю, за которой наблюдает вся Украина, у нас на 9 встреча фракции. Час мы говорим о повестке дня на этот день. Потом с 10 до 14:00 фактически мы работаем, перерыв у нас 20 минут на кофе. С двух до четырех у нас перерыв. Этот перерыв я провожу обычно у себя в кабинете тут рядом, на Садовой 3а. С четырех до шести мы опять работаем. 

После шести — масса встреч. Например, вчера во время перерыва у меня была сначала встреча с послом Швеции, потому что он очень помогает нашим переселенцам сейчас, и мы у него просим помощи. Он только что вернулся из зоны АТО и видит конкретные проблемы. Ну и Швеция очень активна. Это было на 14:30. На 15:00 у нас была встреча с четырьмя депутатами из парламента Франции. Они довольно пророссийские, поэтому мы их переубеждали в том, чтобы они во время голосования в Национальной Ассамблее Французской республики голосовали за ратификацию соглашения про ассоциацию Украины. И, кстати, спикер нам сказал, что будет голосовать за и будет делать доклад в поддержку. 

Потом я с опозданием прибежала сюда, потому что встречалась с французскими депутатами, и работала до шести. С шести до семи была у себя в кабинете, разговаривала с помощниками. На семь у меня уже была другая рабочая встреча — с избирателями. На восемь была встреча с представителями Английского клуба в Киеве. Это известные люди, бывшие депутаты и министры, которые сейчас продуцируют идеи относительно реформ и помогают нам. На девять была встреча с министром экономики господином Айварасом, которая закончилась в 11:30 ночи. Вот такой день.

То есть, больше 12 часов в день за 4 600 гривен в месяц?

Ну, не каждый день, но вот этот к примеру.

«Чтобы не было коррупционных рисков, Европа готова доплачивать украинским министрам»

Вы сказали, что занимаетесь законами о переселенцах и законами о государственной службе. А в будущем хотите ли какие-то другие векторы затрагивать? 

Я поняла, что для того, чтобы быть успешной в Верховной Раде, нужно выбирать одну тему. Я даже сейчас немного рассеиваюсь, и это мне мешает. Нужно выбрать одну тему и ее добивать. Государственная служба — это огромная тема. Я буду продолжать ею заниматься. Это и конкурсы потом, и положения о конкурсах, и это возможные доплаты, потому что Европа нам дает средства на возможные доплаты для лиц, которые по конкурсу туда попали, для высших руководящих постов. Чтобы не было коррупционных рисков, они готовы что-то доплачивать. Нужно будет разработать всю систему, чтобы это не было коррупцией, чтобы это было прозрачно и красиво. Поэтому госслужба у меня остается.

«Чтобы нам не нужно было бегать для бюрократических согласований с одной бумажкой по четырем этажам — это, на самом деле, изменения в законодательство»

Я бы также хотела взять тему прозрачного парламента, которую поддерживают мои коллеги. И наконец принять те законы, которые уже разработаны касательно кнопкодавства и санкций для депутатов, которые нарушают порядок. Электронное управление в самой Раде — мы уже это тоже начали. У нас уже была онлайн-трансляция заседания нашего комитета один раз, но это огромная работа — перевести все законодательство. Чтобы нам не нужно было бегать для бюрократических согласований с одной бумажкой по четырем этажам — это, на самом деле, изменения в законодательство.

«Хочу сделать ряд шагов для того, чтобы упорядочить работу этого органа на следующие 20 лет»

Еще сейчас я изучила опыт канадского парламента, Сената США и других стран, и у меня уже несколько недель рождается идея парламентской милиции. Чтобы не было хаоса, чтобы наши избиратели на нас смотрели и видели нормальную, эффективную работу. Чтобы депутаты не выходили-заходили, не бились, не нарушали процедуру и так далее. 

И большие изменения в регламент, потому что наш регламент не то что несовершенный, а абсолютно ненормальный. Я думаю, как сделать работу Рады более эффективной. Возможно даже, я бы сократила возможность для депутатов подавать законопроекты. То есть, раньше, когда у нас была система только пропорциональная и не было отдельных депутатов по округам, то была такая инициатива, что не может депутат подать свой законопроект, пока не найдет еще как минимум семь человек. Это уменьшает количество законопроектов, особенно коррупционных и лоббистских. 

И депутатам придется общаться с коллегами из других фракций, что нормально. У меня нет ни одного законопроекта, где я одна. Потому что тогда он никогда не пройдет. Тебе нужно бегать, убеждать, общаться с коллегами. Вот такие какие-то вещи именно для того, чтобы упорядочить работу этого органа на следующие 20 лет, я бы сейчас сделала. 

«Если вы посмотрите, например, на Львов, то вы поймете, что это такое, когда местная община выбирает местную власть, которая активно поощряет предложения»

Предвыборные обещания партии «Батьківщина» помните?

Все помню. Мы каждый день встречаемся почти что! Большой вектор нашей работы касается НАТО. К сожалению, это пока у нас не происходит, хоть это и наше предвыборное обещание. Но мы и знали, что этого не произойдет за полгода или за 5 месяцев. Мы об этом все время говорим. 

Потом вопросы о сельском хозяйстве и о местном самоуправлении. Мы как раз говорили о том, что у нас децентрализация должна происходить так, чтобы давать местным общинам и деньги, и возможность собирать налоги, и возможность самим себя регулировать. Если вы посмотрите, например, на Львов, то вы поймете, что это такое, когда местная община выбирает местную власть, которая активно поощряет предложения. Которая сотрудничает с Европой. И они сами прекрасно справляются, и не надо, чтобы из Киева давали им бюджет и рассказывали, что делать. 

Вопросов децентрализации у нас касалось большое количество предвыборных обещаний. Мы зарегистрировали 11 законопроектов по этому вопросу. 

А что было реализовано?

Зарегистрировали 11 проектов, приняли 3. Все остальные мы сейчас с господином Гройсманом перерабатываем, берем его в авторы, потому что для него децентрализация важна, и примем. Вот это было реализовано. 

Большое количество из реализованного — не мои лично предвыборные обещания, а вот Юлии Владимировны и кого-то еще. Например, Надежда Савченко у нас в ПАСЕ, и это тоже была одна из наших ключевых вещей. К сожалению, пока это ей не помогает. Путин поставил это для себя как принципиальный вопрос. Но я уверена, что мы добьемся ее освобождения. Нас уже поддерживают европейцы, и именно этот статус в ПАСЕ дал ей возможность быть у всех на устах, о ней сейчас знает каждый депутат Европарламента, и каждый депутат поднимает этот вопрос. 

«Со мной, например, никогда не договаривались с помощью угроз или денег»

Парламент в принципе как работает? Говорят о каких-то договорняках, а другие — что намного более открытым стал этот орган, чем раньше. А Вы как оцениваете?

Смотря что имеют в виду, когда говорят о «договорняках». У нас 5 фракций коалиции. Нам нужно идти на компромисс. Не будет такого, что если одна фракция хочет подать реформу, то она может прийти и просто ожидать, что все проголосуют. Ей нужно договариваться, чтобы другие проголосовали. Со мной, например, никогда не договаривались с помощью угроз или денег. Договаривались профессионально, стараются переубеждать. И часто нас убеждают. 

Та же Юлия Владимировна глубоко разбирается во многих вопросах и может переубедить. Тот же Петр Порошенко. Я была удивлена, потому что он действительно глубоко погружается в конкретные вопросы и пытается переубедить фракцию и нас. 

Тут такой момент. Вчера мы обсуждали с господином Айварасом, что если законопроект подается от правительства, то доверия к этому законопроекту нет, и даже к его законопроектам доверия нет, и ему нужно ходить по каждой фракции и переубеждать, уговаривать, идти на компромиссы, исключать определенные положения. 

«Почему Обама делает обращение к публике в Ютюбе каждую неделю, а у нас министры и премьеры этого не делают, потому что им это тяжело?»

Я считаю, что это абсолютно нормально. Я считаю, что так и должно быть. У нас не коалиция одной партии. Мы больше не коммунисты. Нам нужно будет находить компромисс. Это тяжело, это долго, это не всегда работает, но да. Министрам нужно приходить в каждую фракцию — было бы классно, если бы они это делали каждую неделю, например... Вот почему Обама делает обращение к публике в Ютюбе каждую неделю, а у нас министры и премьеры этого не делают, потому что им это тяжело? 

Приходите на фракцию — у нас всего пять этих фракций несчастных. Говорите с нами, убеждайте нас. О чем-то мы не договоримся, а за что-то мы проголосуем, потому что вы нас переубедили. А где-то вместе наработаем. Для меня это нормальная демократия. Единственное, что это очень замедляет процесс. Ну и есть законопроекты, которые не будут вынесены, если не будет этого убеждения и этого «договорняка». 

Например, в законе про медиацию ни одной заинтересованной стороны нет, и он не выносится уже почти месяц. Но нужно пойти к спикеру, пойти к лидерам фракций, к другим соавторам и стараться их просить, убеждать, требовать, чтобы он был поставлен. Так же и во всех парламентах мира, и во всех сферах нашей жизни. Если ты не будешь этого добиваться, то ничего не будет сделано. 

Лет через 5-10 видите себя в политике? 

Вижу. Не было бы смысла сюда идти, если бы я себя не видела на какой-то серьезной должности, где я смогу что-то сделать. У депутатов полномочий не так много, как кажется. 

Алена Шкрум

Интервью о первом полугодии работы в парламенте с Мустафой Найемом и Светланой Залищук, Егором Соболевым и Олегом Березюком, Игорем Луценко и Алексеем Порошенко, Владимиром Парасюком и казаком Михаилом Гаврилюком ищите на странице спецпроекта FaceNews Полгода Рады. Новые лица.