Обострение на Донбассе. Что делать Украине?

Блоги

18.02.2021 14:02

Николай Сунгуровский, «Новое Время»

Блоги

​Весьма странными кажутся попытки в какой-либо степени совместить два несовместимых предложения: «Минск 2 — мертв» и «Минские договоренности нельзя разрывать, поскольку это единственная на сегодня переговорная площадка». Это похоже на бесконечное причитание над трупом.

Ключевое слово здесь — договоренности. Возникает вопрос: договоренности о чем? Для России «Минск 2» — это сохранение ее «контрольного пакета акций» (механизма контроля) в конфликте. Для Украины — это верный путь к поражению и постепенной потере суверенитета не только над временно оккупированными территориями, но и над всей страной. Так о чем договариваться? Договариваются обычно по вопросам кому, сколько и за сколько. В нашем же случае вопрос стоит по-другому — или все, или ничего. То есть поиск договоренностей имел бы смысл в случае, когда одну из сторон (агрессора или жертву) заставили пойти на уступки — тогда они сами были бы заинтересованы в поиске определенных компромиссов. Искать же точки совпадения интересов, которые принципиально не совпадают, — задача бесперспективная.

Другой важный аспект этой проблемы — принуждение. Кого заставлять? Жертву (Украину) — легче, но аморально. Агрессора (Россию) —— сложнее, а главное, небезопасно. Вот и качается миролюбивое международное сообщество в поиске несуществующего решения — как сделать так, чтобы все остались довольны. Причем из второго абзаца понятно, что довольных не будет вообще — будут только «принужденные к удовлетворению». Вся история конфликтов в мире, где на кону стоят территория и власть, доказывает, что такие поиски заканчиваются или полномасштабной войной, или бесконечной чередой «замораживания — размораживания» конфликтов. Зачем тогда было в свое время придумывать Устав ООН, где предусмотрены и решения территориальных споров исключительно мирным путем, и права государств на самооборону, и функции Совбеза по урегулированию конфликтов различной природы?

Что касается российско-украинского конфликта и, конкретнее, Минска 2, то позиция Кремля здесь вполне понятна: не идти ни на какие уступки Киеву и заставить его «не мытьем так катаньем» к согласию на «мирный приговор» в виде Комплексного плана мероприятий по реализации Минских договоренностей. Что же остается Украине? Неужели только причитать над умершим «Минском» и беспомощной «Нормандией»? А как же «План Б»? Неужели это Совместный план мероприятий от Леонида Кравчука? Или он («План Б») на самом деле существует, но держится в тайном ящике, подальше от проницательного глаза агрессора? Могу предположить, что если бы он существовал хотя бы в головах нашего руководства, то при существующей системе сохранения тайн в середине этого самого руководства, первым, кто бы с ним ознакомился, был Кремль. На самом деле, определенные отрывки такого плана известны в виде планов МинТОТ и законопроекта о переходном периоде. Но все это, при всей их полезности, касается периода после начала деоккупации. Остается понять, каким образом этой деоккупации добиться?

Договариваться с Россией? О чем? Соглашения о перемирии доказали, чего они стоят. Да, удалось сохранить многие жизни наших воинов и гражданских. Но решение конфликта это не приблизило ни на шаг. Более того, это делает агрессора в глазах жертвы совсем не таким уж злодеем — усилиями российской пропаганды, руками «пятой колонны», «полезных идиотов», чьи бизнес-интересы в сотрудничестве с Россией еще не в полной мере реализованы, а также, как ни прискорбно, руками самой украинской власти, подверженой лоббизму и рефлексивному управления.

А может, уже хватит отсиживаться в глухой обороне. Возможно, надо перехватывать инициативу и переходить к наступлению? Конечно, не военному, а дипломатическому, но по всем направлениям: военным (демилитаризация Крыма и ОРДЛО), политическим, экономическим, гуманитарным и тому подобное. Если Россия не настроена договариваться, то надо работать в направлении усиления давления на нее с целью преодоления «болевого порога» нечувствительности и принуждения таки идти на уступки. Кто-то при этом опасается действий России в ответ. А чем именно может ответить Россия? Полномасштабной войной — это скорее похоже на блеф. И если нет, то в НАТО уже ответили: мы этого не хотим, но готовы. Срывом поставок энергоносителей, прекращением сотрудничества с западными компаниями, закрытием для них российского рынка? По словам Лаврова, Россия приближается к этому. Да, Путин авантюрист, но не самоубийца—- после таких действий прекращается поступление в Россию расчетов за соответствующие товары, приток крайне необходимых инвестиций и технологий, замораживаются активы в иностранных банках. Компенсировать эти потери за счет Китая вряд ли удастся без потери суверенитета. А значит, подобные угрозы со стороны Кремля рассчитаны скорее на внутреннюю публику и западных «прикормленных» лоббистов российских интересов.

Если речь идет о новом переговорном формате, то работать надо над созданием коалиции государств, серьезно настроенных на обуздание российской агрессивной политики в целом и ее агрессии против Украины в частности. Договариваться надо не с Россией, а с партнерами по коалиции о содержании и форме давления на агрессора. Предполагаю, что и искать площадку для таких переговоров не придется — предложений будет достаточно (это для тех, кого очень беспокоит название будущего формата). К «персональному составу» такой коалиции (а предложения должны исходить прежде всего от Украины) надо также подходить рационально. Главными критериями здесь должны быть: мощная поддержка Украины во влиятельных международных организациях (прежде всего, в Совбезе и Генеральной Ассамблее ООН, Совете Европы и ее Парламентской Ассамблее), наличие ресурсов и возможностей влияния на Россию, минимум разногласий во взглядах на ценности, способы их защиты, международную безопасность в целом и на российско-украинский конфликт в частности. Необходимыми предпосылками создания такой коалиции и перекладывания на нее функций «Нормандии» должны быть признание невыполнения Россией Минских договоренностей, оставление имеющегося санкционного режима и его усиление за срыв Россией процесса урегулирования конфликта.

Определенные шаги со стороны украинской власти в этом направлении делаются — хотя из-за недостаточной прозрачности (оправданной и неоправданной) не всегда понятно, насколько они «технологически» связаны между собой, следовательно, в какой мере приближают к желаемым целям (также формулирующимся не лучшим образом). Например, инициатива по внедрению Крымской платформы. Идея очень полезна, но требует кропотливой всесторонней подготовки, особенно с учетом того, что Кремль всеми силами и средствами будет пытаться или сорвать ее, или использовать в собственных интересах. К тому же, обязательным условием прочности упомянутой коалиции и готовности помогать Украине есть не только доказанная способность Украины противостоять российской агрессии и защищать юго-восточные границы ЕС и НАТО, но и ее подтвержденная реальными результатами готовность к развитию и интеграции в европейское сообщество. В этом плане очень кстати выглядят требования западных партнеров к Украине относительно результативности задекларированных реформ. И это не внешнее управление, а тест на способность жить в общем европейском доме.